Ничего не найдено.

Clifford Gaddy , Старший научный сотрудник, Центр США и Европы, Программа внешней политики :

Ее валютные резервы — и ее ядерное оружие — являются последней линией обороны России. Если их нет или отрицают, Россия беззащитна. Пока Запад сохраняет свои санкции (а они, как ожидается, будут продолжаться), Путин считает важным, чтобы Россия сохраняла резервы.

Это не оставляет центральному банку хорошего выбора. Это повышение ставок не поможет, а поскольку оно резкое, но все же не помогает, оно только ухудшает ожидания с точки зрения ожиданий.

Как далеко может упасть рубль? Всегда есть какой-то уровень равновесия. Но сейчас паника. Психология важнее рыночных основ, как и при ограблении банка. Если в ближайшее время не произойдет перерыв в падении цен на нефть или не появится сигнал о том, что санкции могут быть ослаблены, рубль продолжит слабеть. Что бы ни оставалось делать — а контроль за движением капитала является очевидным, почти неизбежным вариантом — чтобы избежать использования резервов, это еще больше навредит экономике.

Западные наблюдатели злорадствуют. Но вместо этого мы должны беспокоиться о том, что Россия достигнет переломного момента, когда они почувствуют, что ясно, что Запад стремится их уничтожить, что время работает против них и что им нечего терять, действуя радикальным образом и действуя скорее раньше, чем позже. . Мы должны надеяться, что они найдут, что еще попробовать в финансовой сфере, прежде чем скажут «стоп» и обратятся к военным (и невоенным, «гибридной войне») вариантам.

Родственные книги

Я не могу не думать о статье Джеффри Рекорда 2009 года «Решение Японии о войне в 1941 году: некоторые непреходящие уроки». Нефть для Японии тогда была иностранной валютой для России сегодня. Япония получала 70 процентов своей нефти из Соединенных Штатов до того, как мы ввели эмбарго в 1941 году. В конце лета 1941 года японские запасы нефти составляли меньше годового потребления, даже при «строгом контроле военного времени», как писало высшее командование в отчете. памятка. С внешней точки зрения Японии не было никакого смысла начинать войну с Соединенными Штатами, которые экономически превосходили Японию в 10 раз. Но если они ничего не сделают, они будут уничтожены. И они думали, что у Соединенных Штатов нет мужества для войны. Но главное было осознанной альтернативой потери всего суверенитета.

Бывший эксперт Brookings

Старший научный сотрудник – внешняя политика, Центр США и Европы

Бывший эксперт Brookings

Ассоциированный научный сотрудник программы Россия и Евразия — Chatham House

Record писал (стр. 21), что: «Соединенные Штаты, по сути, требовали, чтобы Япония отказалась от своего статуса честолюбивой великой державы и обрекла себя на постоянную стратегическую зависимость от враждебного Вашингтона. Такой выбор был бы неприемлем для любой великой державы».

Джереми Шапиро , Научный сотрудник, Центр США и Европы, Проект международного порядка и стратегии, Программа внешней политики :

Если, как предполагает Клифф, российское правительство предпочитает российскую бедность российской зависимости от Запада, то российскую экономику и, соответственно, глобальную стабильность ждут тяжелые времена. Резервы обычно являются первой линией защиты от валютного кризиса, но в случае с Россией они, похоже, стали скорее стратегическим активом, который нужно копить, чем экономическим инструментом, который можно использовать. Сигнал российского Центробанка рынку о том, что резервы не играют роли, усугубил валютный кризис и ограничил эффективность других экономических инструментов. В целом, подчинение российской экономической политики предполагаемым императивам безопасности означает, что мы не должны ожидать, что российские экономические политики найдут изящный выход из этого кризиса, даже если он существует.

Ничто из этого не является хорошей новостью. Многие сторонники неохолодной войны на Западе испытывают почти гормональное злорадство и ожидают, что русские склонятся перед экономической реальностью в Украине. Но, пожертвовав российской экономикой на алтарь стратегической независимости, российские лидеры вряд ли пойдут на уступки в основных вопросах безопасности только из-за разрушительного валютного кризиса. И в любом случае, даже скупые российские уступки по Украине на данном этапе вряд ли убедят рынки в том, что российско-западные отношения находятся на хорошей долгосрочной траектории. Скорее всего, российские лидеры рассчитывают на известную российскую способность преодолевать трудности, а также на здоровую дозу репрессий, чтобы сохранить внутреннюю стабильность и российский режим во время того, что легко может обернуться затяжной рецессией и (еще одним) эпическим уничтожением российских сбережений. . Наличие внешнего врага, виноватого в экономическом кризисе, безусловно, поможет. Как говорит Клифф, российская агрессия в той или иной форме кажется естественным сопровождением этой политики.

Если, как все это время утверждал Запад, цель экономических санкций не заключалась в том, чтобы разрушить российскую экономику или создать трудности для простых россиян, то мы имеем катастрофический успех. Никто не ожидал одновременного почти 50-процентного падения цен на нефть всего за несколько месяцев, но это произошло, и это сочетание оказалось смертельным для российской экономики. Санкции еще раз доказали, что их трудно приспособить к обстоятельствам или откалибровать. Но нам нужно хотя бы попытаться. Последний экономический кризис в России в конце 1990-е подарили нам путинский режим; следующий не будет больше удовлетворять. Мы не можем построить лучшие отношения с Россией или создать более стабильную Европу на обломках российской экономики. Это означает, что западные политики должны думать о том, как предотвратить экономический кризис в России, свидетелями которого мы являемся. Не недооценивая трудностей, связанных с этим, лучший способ сделать это — найти подлинный компромисс в области безопасности с Россией по отношению к ее соседям, которые относятся к России как к великой державе, даже несмотря на то, что находятся в разгаре серьезного экономического кризиса.

Стивен Пайфер , Директор Инициативы по контролю над вооружениями и нераспространению; Старший научный сотрудник Центра США и Европы Центра безопасности и внешней политики Центра разведки XXI века :

Путин и Кремль, возможно, убедили себя, что целью экономических санкций является смена режима, но это не так. Цель — изменение поведения России по отношению к Украине. Я по-прежнему считаю, что у санкций есть шанс подтолкнуть россиян к урегулированию на востоке Украины. Хотя мы с Джереми расходимся в деталях компромисса, я согласен с тем, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы Запад дал сигнал Кремлю, что:0003

1. Санкции будут смягчены, если политика России в отношении Украины изменится и;
2. Запад был бы готов работать с Киевом и Москвой, чтобы найти спасительный для всех выход. Путин может не поверить в это, но у него будет возможность проверить предложение… или нет.

Фиона Хилл , Директор Центра США и Европы; Старший научный сотрудник, Программа внешней политики :

Новость о том, что президент намерен подписать законопроект о санкциях Конгресса, и о свободном падении рубля лишь укрепят предположения Путина о том, что Соединенные Штаты и Запад преследуют его и пытаются осуществить смену режима. Что касается Путина, то Россия уже находится в состоянии войны с Западом, и поэтому он сейчас действует в сценарии военного времени, когда безопасность России и ее выживание в качестве великой державы превыше всего, а не спасение экономической конкурентоспособности. Санкции США и ЕС нанесли ущерб, но в сочетании с резким падением цен на нефть (которого, как отмечают Клифф и Джереми, мы не ожидали), они губительны.

Если ничего не произойдет, чтобы остановить падение рубля, и ЦБР не сможет взять ситуацию под контроль, природа российской экономики изменится навсегда, по типу тех неурядиц, которые мы наблюдали в 1990-е годы, со всеми политическими ударные эффекты. Последствия не ограничатся Россией — они отразятся на всех экономиках, имеющих связи с российской экономикой, как внутри Евразийского союза (Армения, Беларусь, Казахстан), так и за его пределами, в том числе в Евросоюзе. Это еще больше ослабит и без того неустойчивый район. Путин не откажется от своей нынешней политики (геополитической и экономической), рискуя тем, что Джереми и Клифф отметили выше.

В отсутствие какого-либо альтернативного сигнала из Соединенных Штатов мы находимся в опасной эскалационной динамике с Россией. Задача состоит в том, как все мы можем проверить предложение найти взаимный спасающий лицо выход из этого кризиса. Нам нужна какая-то формула, которая выходит за рамки Украины и отвечает желаниям Путина, чтобы статус великой державы России признавался и уважался каким-то образом в европейском и глобальном контексте, с одной стороны, и не уступала ни в чем, с другой, фундаментальные принципы безопасности после Второй мировой войны, которые Россия нарушила. Нам также нужен механизм взаимодействия с Россией, который позволил бы Соединенным Штатам и их европейским партнерам работать над этим вместе, возможно, в формате, аналогичном тому, что у нас есть в отношении Ирана и его ядерной программы.

К сожалению, мы можем быть близки к переломному моменту, которого опасается Клифф, а это означает, что у нас нет роскоши времени, чтобы собраться с силами. Рынки не будут ждать, пока дипломаты колеблются и обсуждают новые минские или женевские процессы взаимодействия с Россией.

Джереми Шапиро :

Мы со Стивом расходимся в деталях компрометации, но эти различия очень значительны. Действительно, использование Стивом слова «компромисс» напоминает мне классическую строчку Иньиго Монтойи из «9».0074 Принцесса-невеста . Отмена нашего наказания (санкций) в обмен на выполнение россиянами требований нашей политики вовсе не компромисс, даже если мы позволим сохранить лицо. Это победа, даже несмотря на то, что в 1990-х годах мы часто говорили русским (и даже сами верили), что такие сделки — это компромиссы. Я не думаю, что русские примут это больше. И даже если бы из-за экономических трудностей у них не было другого выбора, кроме как согласиться, они были бы возмущены, и мы просто оказались бы в таких же трудностях, когда они в конечном счете оправятся от своего экономического кризиса — без сомнения, в данный момент мы рассматриваем членство Беларуси в НАТО. В этом отношении, я думаю, Иниго Монтойя также четко изложил основу нашей политики в отношении России после окончания холодной войны.

Фиона Хилл :

Это, по сути, личная тактика Путина по борьбе с противниками. Угрожайте, а затем выполняйте угрозы и наказывайте; а затем отменить наказание, как только противник отступит и будет достигнуто соответствие (и все это без ущерба для позиции России). Подобно шестипалому человеку, Путин усвоит этот подход еще до того, как мы его примем.

Стивен Пайфер :

Мы явно на другой волне, Джереми (не в первый раз!). Путин втянул себя и Россию в санкционную неразбериху, вторгшись в суверенную страну, хотя и переживающую глубокий политический кризис. Мы не должны забывать об этом.

Децентрализация, статус русского языка, канал для улучшения влияния реализации соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС на экономические отношения между Украиной и Россией, решение Украины отложить любое рассмотрение вопроса о годах НАТО (и привязать его к референдуму), Уважение НАТО к этому решению плюс отсрочка решения вопроса о статусе Крыма на будущее являются разумной основой для урегулирования ситуации на востоке Украины. Русским явно не нужен Донбасс; они используют его как рычаг давления и дестабилизации Киева. Пункты, которые я только что изложил, дадут ответ на то, чего Москва заявляла о своих намерениях в течение последних 10 месяцев. Их можно было одеть так, чтобы русские могли заявить, что они защищают свою позицию.

Путин может поверить, что речь идет о смене режима, а не об изменении политики. Но это предположение, которое он мог бы проверить.

Я не считаю, что мы должны позволять России нарушать фундаментальные правила европейской безопасности, создавать альтернативную реальность о том, что, по их мнению, происходит и что мотивирует действия Запада, а затем делать уступки этой альтернативной реальности. Если Запад так и сделает, нам не следует удивляться, когда Кремль повторит этот гамбит.

Кроме того, если Соединенные Штаты утверждают, что они не должны позволить Путину играть до 19го века правил, то надо сделать так, чтобы украинцы занимались в полной мере. Это вопрос не только между Западом и Россией. Украинцы должны получить право голоса в определении своего будущего.

Лилия Шевцова , Внештатный старший научный сотрудник, Центр США и Европы, Программа внешней политики :

Этот обмен мнениями демонстрирует ключевые нарративы западного подхода к нынешнему кризису в отношениях между Россией и Западом, войне на Украине и внутрироссийским событиям.

Вот пара моментов в виде мазков в ответ с российской либеральной точки зрения.

1. О российских элитах — восстанут ли они и заменят Путина? Конформизм и трусость по-прежнему в их характере, но элиты определенно обеспокоены и постепенно нервничают все больше и больше. Они уже понимают, что Путин не гарантирует их благополучие и безопасность. Они начнут — и уже начали — искать новые способы выживания. Но вряд ли они открыто заявят о своем отчаянии до того, как поднимется волна протеста. Я считаю, что смена режима и руководства как способ сохранения системы персонифицированной власти (имеющей широкую базу поддержки) становится вполне реальным вариантом.
2. О текущей реакции ЦБ на экономическую ситуацию. ЦБ сейчас подвергается жесткой критике за повышение ставок и отсутствие последовательности. Но что бы они ни делали, они не могут изменить логику экономического спада. Они пытаются вылечить последствия болезни. Более того, они усугубляют ситуацию — спасая «Роснефть», они лишь спровоцировали новую волну истерии. Психология, отчаяние и полный паралич Кремля сейчас правят балом.
3. Фиона права в том, что Путин находится в состоянии войны и что это «сценарий военного времени». Это правильный диагноз российской ситуации. Парадигма войны многое объясняет. Но настоящий вопрос заключается в следующем: что заставило Кремль подтолкнуть Россию к военной парадигме? Кажется, что некоторые участники этой дискуссии считают, что ключевой причиной было соображение «безопасности», которое стало «главным» для экономики. Действительно? Что именно изменилось в сфере безопасности? НАТО вдруг проснулось? Остановил ли Обама свое сокращение? Или Меркель начала угрожать Путину? Прокремлевские эксперты поддержали бы объяснение «безопасности», которое часто использовал сам Путин и которое оправдывает сдвиг Кремля в сторону милитаристской консолидации. Между тем, мы имеем дело со старой традицией перехода русской персонифицированной власти к военной модели, находящейся в стадии упадка. Таким образом, речь идет не о безопасности — речь идет о выживании.
4. Ирония судьбы в том, что, обратившись к военной модели, Кремль активировал закон непредвиденных последствий, и одно из таких последствий – разорение экономики. Другой – отчаяние среди элит. Еще одно следствие: телевизор как главный мобилизатор людей был заменен холодильником и желудком.
5. Кто-то здесь утверждал, что западные санкции могут только укрепить убеждение россиян в том, что «Запад уничтожает Россию». Историческая аналогия (случай Японии) использовалась для доказательства того, что Западу следует избегать унижения нации с великодержавным стремлением. Мои наблюдения здесь, в России, позволяют мне сделать вывод, что, несмотря на мощную кремлевскую пропаганду и промывание мозгов, в российском обществе есть много здравомыслящих людей, которые считают Кремль ответственным за нынешний экономический спад. Правда, Кремль и его пропаганда пытаются усилить «веймарский комплекс» у россиян. Но опросы говорят, что «синдром унижения» начал проходить. По данным Левада-центра, россияне не горят желанием платить за военные действия на Украине и отправлять туда воевать своих сыновей. Должны ли западные аналитики основывать свои выводы на «саге об унижении»? Это помогло бы кремлевским механизмам выживания. И еще: интересно, действительно ли Путин и кремлевцы чувствуют какое-то унижение даже сейчас, в момент падения. Я бы сказал, что кремлевский ревизионизм — это, скорее, результат другого настроения: задиристости и самоуверенности.
6. Я однозначно со Стивом в вопросе «компромиссов» с Кремлем. По сути, именно Кремль посредством различных риторических упражнений предлагает компромисс «по соседству», то есть вернуться к ялтинско-потсдамскому разделу сфер интересов. Надо уточнить, что будет означать этот компромисс: отказ от многих международных законов и соглашений, гарантирующих территориальную целостность и суверенитет (в том числе и в Европе!), включая Хельсинкский процесс. Это будет капитуляцией либеральных демократий перед шантажом милитаристского режима. Но гарантирует ли она соблюдение другой стороной новой сделки, если ключевая причина ее экспансионизма и ревизионизма носит внутренний (а не внешний!) характер? Какой прекрасный пример для Китая, чтобы дальше экспериментировать с компромиссами! В любом случае, молчаливость Запада в последнее десятилетие не помешала Кремлю перевернуть глобальную шахматную доску.
7. Но компромисс всегда будет означать, что обе стороны должны пойти на какие-то уступки, скажете вы. Мой ответ будет таким: почему вы советуете Западу отказаться от принципов? Кстати, любой компромисс, который увязывает соглашение об ассоциации между Украиной и ЕС с российской повесткой и украинской гарантией того, что она не будет просить о членстве в НАТО, — это ограничение украинского суверенитета! Пусть украинцы сами решают, какой они будут видеть свою роль в мире.
8. Какие бы тактические компромиссы ни рассматривались, украинцам предстоит определиться с их характером и тем, как они будут строить свою дальнейшую траекторию. Я не думаю, что какое-либо внешнее государство должно информировать Украину о характере любого компромисса. Не будем играть с мюнхенскими призраками!

Наконец, я соглашусь со Стивом: «Кремль может повторить авантюру». И не потому, что у Путина плохой и агрессивный характер; такова природа системы на стадии деградации, которая хочет продлить свою жизнь.

Фиона Хилл :

Лилия справится с трудностями. Мы должны найти способы придерживаться наших принципов и предоставить Украине свободу действий в любом подходе, который мы выбираем. Самоуверенность и дерзость также могут сопровождать чувство унижения — это способы сверхкомпенсации. И Путину нравилось привязываться к Соединенным Штатам и Западу при каждой возможности, чтобы компенсировать все те случаи, когда он и его окружение чувствовали, что мы привязывались к ним. Во всем, что произошло за последний год, есть качество «око за око», которое не является просто риторическим. Путин по-прежнему хочет наказать Запад, а вместе с ним и Украину, чтобы доказать свою точку зрения и заставить нас отступить. Но, как говорится, можно отрезать себе нос назло своему лицу, и вот мы здесь. Возможно, нам нужно искать какое-то временное или промежуточное предложение (как мы делали с Ираном по ядерной программе), а не пытаться продумать какое-либо долгосрочное соглашение.

• Форекс Журнал для трейдеров

• • Курс валют
  • Обмен валюты
  • Разное
  • Советы
  • Старое

• Toп брокеров

  • 
  • 

Subscribe

• Интересно

  •