«Дождь отмыл улицы Цхинвала, но не смыл потоки крови» — EADaily — Новости Южной Осетии. Новости сегодня. Южная Осетия новости. Новости Южная Осетия. Южная Осетия. Новости. Южная Осетия новости 20 июня 2023.

Сегодня, 20 июня, в Южной Осетии отмечают 103-ю годовщину геноцида осетин. Газета «Республика» пишет о том, как травили осетин в те годы, и о том, как сохраняется память о жертвах геноцида сегодня.

Спустя более 100 лет после кровавых событий 1920 года в Южной Осетии приходится констатировать, что все еще не собран исчерпывающий материал, который обобщил бы потери осетинского народа тех лет. Остаются вопросы, не нашедшие отражения даже в исторических исследованиях, не говоря уже о литературных произведениях осетинских писателей. Разнятся данные по количеству человеческих потерь — от пяти с половиной тысяч до пятнадцати тысяч человек по другим источникам. В то же время существуют документально подтвержденные данные, которые трудно подвергать сомнению, часто в дневниках и мемуарах самих карателей, к примеру — о 136 сожженных осетинских селениях, причем иногда вместе с жителями, остававшимися в домах. Существует список этих сел, как и тех 117 населенных пунктов, которые были уничтожены в огне грузинскими вооруженными бандами при повторении событий в 1991−92 годах.

Целый город Ногир образовался на территории Северной Осетии из беженцев с юга, многих приютили родственники в других населенных пунктах, многие умерли от свирепствовавшего тифа. Реже причиной гибели беженцев называют «испанский грипп», но, как оказалось, «испанка», которая добралась в российские губернии позже, чем в другие страны мира, все же привела к массовым жертвам, в том числе среди беженцев в Северной Осетии. Многие из тех, кто смог вернуться на родину в 1921 году, умерли от лишений и перенесенных болезней, вынужденные начинать жизнь с нуля на пепелище своих домов. Путь через перевалы, судя по воспоминаниям участников тех событий, практически был усеян наспех засыпанными могилами скончавшихся в дороге стариков и, особенно — младенцев, не вынесших переохлаждения.

Июнь был дождливым в тот год, этот факт подчеркивается практически во всех воспоминаниях. Тропы на высоте около 3 тысяч метров через Зикарский, Рукский и Мамисонский перевалы, конечно, были знакомы некоторым из них, кому приходилось хоть раз перебираться через горы в более благополучные времена. Но таких людей было мало, они шли впереди, указывая собой путь, и отставать от них было нельзя. Световой день в горах короток, времени на привалы не было, старики неизбежно отставали, измученные маленькие дети срывались с круч.

Согласно официальным исследованиям, каждый третий погибший в результате карательной экспедиции против осетинского народа был ребенком. Общее число жертв геноцида составило около четверти всего осетинского населения Южной Осетии.

Численность погибших от рук карателей среди жителей Цхинвала и сел, не успевших уйти вместе с другими, сравнима с числом погибших в результате исхода беженцев. В книге кандидата исторических наук К. Пухаева «История геноцида осетин 1920 года», вышедшей к столетию событий, приводятся и такие факты, о которых мало кто знает — к примеру, о том, что над городом несколько раз появлялся аэроплан грузинских войск. Авиабомбы сбрасывали на Цхинвал еще до начала наступления грузинской гвардии, с 9 по 11 июня, а позже с аэроплана целенаправленно бомбили также колонну беженцев на территории между селениями Дзау и Хвце. Нещадно истреблялись осетины, попавшие к гвардейцам в плен, устраивались показательные расстрелы, для устрашения населения демонстрировались варварские способы убийства, в которые трудно было бы поверить современному человеку, если бы подобные же зверства не повторялись в отношении осетин в 1991−92 годах.

Спустя 70 лет после тех кровавых событий снова горели села, гибли люди, попавшие в руки грузинских бандитов, уходили беженцы пешком часто по пояс в снегу теперь уже по Зарской дороге, которая на тот момент была всего лишь непролазной для транспорта тропой на высоте 2 тысяч метров. Тогда и стали проясняться в памяти и бережно собираться рассказы бабушек и дедушек о том, что один раз они такое уже пережили. История повторилась, все это уже было, просто не употреблялось еще в обиходе слово «геноцид». Этот термин официально был принят международным сообществом лишь в декабре 1948 года, но он, безусловно, распространялся и на преступления более ранних времен. Наши предки называли эти времена: «Гуырдзы нӕ куы цагътой, уӕд», «Гуырдзы хъӕутӕ куы сыгътой, уӕд»… («Когда грузины истребляли нас», «Когда грузины сожгли наши села») и т. д.

Автор книги, светлой памяти Константин Петрович Пухаев, признает, что с того момента, который собственно и принято отмечать как геноцид, а именно — с 12-го по 22 июня, когда последние беженцы покинули пределы Южной Осетии, ход событий иногда приходилось восстанавливать по мемуарам непосредственных участников событий, которые описывают их в строгой хронологической последовательности, называя имена командиров повстанцев и даже отдельных бойцов, и по рассказам очевидцев, сохраненным потомками. В связи со скудостью документальных источников таким же образом дополнялись материалы других исследований — интернет-ресурсов, посвященных геноциду, документальных фильмов, научных работ. С полной уверенностью можно сказать, что большая часть архивных документов, среди которых приказы командиров меньшевистских подразделений, переписка, различные протоколы и многое другое было в короткий срок увезено с глаз долой в Грузию, и вряд ли эти документы, подтверждающие преступления грузинской армии против осетин именно по этническому признаку, бережно хранятся в архивах. Поэтому имеют огромное значение бесценные свидетельства людей, переживших те события, записанные лично или передававшиеся устно потомкам. Ведь еще совсем недавно, лет 20−30 назад, почти в каждой семье живы были бабушки и дедушки, помнившие 1920-й год.

Советская пропаганда запрещала выпячивание национальной истории, особенно, если что-то вызывало подозрение в наличии претензий в отношении других народов. Через пару поколений это табу стало нормой, поэтому в советской оценке тех событий закрепилось понятие основного виновника — «грузинские меньшевики», чтобы придать некую политическую окраску действиям грузинской армии против мирного населения и избежать обвинения в этнических чистках. Но потому и бежали люди от верной гибели — они знали, что грузинская армия пришла уничтожить Южную Осетию, а не большевиков.

Доктор исторических наук профессор Руслан Бзаров выделяет несколько способов, применявшихся грузинской армией для достижения этой цели. «Тактику выжженной земли» использовали в горных селениях и ущельях, традиционно противостоявших экспансии, когда войска стремились истребить всех жителей от мала до велика и сжигали селения. Вторая методика — «тактика устрашения»: избирательное истребление активных участников Сопротивления, рассчитанное на то, что их родственники и односельчане обратятся в бегство. Наибольший резонанс имела показательная казнь в Цхинвале 20 июня 1920 г. захваченных в плен тринадцати повстанцев, руководителей и участников крестьянского движения.

Третья методика — «этническая чистка» — состояла в депортации осетин из оккупированной Осетии на Северный Кавказ в обмен на сохранение жизни и применялась в мирных населенных пунктах, не участвовавших в Сопротивлении. Причем правительством заранее была создана переселенческая комиссия, которая должна была в плановом порядке переселять на «освобожденные» от осетин места грузинское население. Самым вероломным способом уничтожения той части осетин, которая не смогла уйти на север и скрывалась в горах и лесах, был призыв к осетинам вернуться к мирному труду. Первые же группы легковерных были расстреляны засадными отрядами, так что расчет на дальнейший обман не оправдался. Грузинский министр внутренних дел Рамишвили отчитался 3 августа 1920 г.:

«Повстанцы Джавского ущелья покинули Грузию и перебрались в Северную Осетию. Остатки их в спешном порядке продолжают эвакуацию. Освобожденные участки занимаются переселенцами из Рачинского, Душетского и даже Озургетского уездов».

«Почему я не записывала?», — сожалеет наша собеседница Лариса Джиоева. И на это есть ответ: никто не мог представить, что бабушкины рассказы являются документом, который когда-то можно будет использовать для доказательства преступлений против осетинского народа. В ее памяти прочно закрепились отдельные эпизоды, которые повторялись в доме часто и все больше прояснялись по мере того, как она росла. Лариса вспомнила, что бабушкина подруга часто упоминала ножницы, рассказывая о том, как ее семья покинула родное село и вместе с другими бежала на север. Прошло много лет, прежде чем образ чем-то очень важных ножниц занял свое место в трагической истории женщины:

«Немецкими ножницами я выкопала на обочине тропы могилку для своего умершего в пути ребенка, неглубокую, потому что не было времени, меня не стали бы ждать. Я видела, что даже за упавшим в пропасть человеком никто не стал спускаться — ни у кого не было сил, да и не спасли бы его с переломами. И к тому же надо было спешить, чтобы успеть до темноты пройти как можно больше, холодная ночь могла принести новые смерти. Поэтому просто закопала его, чтобы зверь не добрался, и воткнула рядом какую-то корягу, как знак».

Так делали многие, но эти знаки не привели никого из них к могилам своих родных, не все вернулись в Южную Осетию тем же путем, да и вообще далеко не все вернулись. Большинству было просто некуда возвращаться, но они предпочитали родное пепелище и не могли остаться там, где их приютили на севере. Есть удивительные факты о детях, родившихся на чужбине у перенесших путь на север беременных беженок. Уцелевшие родители теми же тропами через перевалы несли своих младенцев обратно — на Родину после ее освобождения, когда советская власть «вновь» была установлена, как сказано в документе 1921 года. Мужчины и женщины собирали камни, чтобы отстроить свои разрушенные или сожженные дома, носили с русла реки, скрепляли кладку глиной, чем же еще. В высокогорных опустевших селениях тоже было нелегко — срубали деревья и строили временные бревенчатые домики. Наживать хозяйство на голом месте было совсем не просто, работали, не щадя сил, чтобы вернуть хоть частично то, что делает возможной жизнь в селе: завести потихоньку живность, посадить кукурузу, поставить мельницу на речке.

«Мельница была особенно важна для села, — продолжает рассказывать Лариса Джиоева. — Родители моей бабушки в тот страшный день, когда в село уже вот-вот должны были ворваться грузинские гвардейцы, схватили детей, кое-что из одежды и еды на дорогу, привязали к лошади свой скарб и бежали вместе с другими. Они уже вышли за село, когда старшая девочка, десятилетняя сестра моей бабушки, вдруг решила по пути забежать на мельницу и прихватить в мешочке немного муки, сколько сможет. Мать с отцом не успели ее удержать, они просто пошли медленней, все время оглядываясь, не появится ли дочка за ними на дороге. Но она так и не догнала их, гвардейцы, которые уже заходили в село именно со стороны мельницы, увидели девочку с мешочком муки, схватили ее, вспороли ей живот и высыпали туда муку. Тело дочери, все в муке, увидел отец, который тихо пробрался к злополучной мельнице в ее поисках. Как такое могли сделать люди? Никак. Мать с отцом двигались дальше на север, спасая остальных детей. Первую ночь провели без сна, уложив детей в неумело сделанном шалаше, сами легли на войлок, накрывшись, чем попало, и плакали беззвучно, чтобы вдруг не привлечь внимание возможных преследователей. Шел сильный дождь, ручьи несли грязь со склонов, ил собирался вокруг них, но они ничего не замечали. Только бы побыстрей пройти этот скорбный путь и завыть, наконец, во весь голос, закричать от боли. Под утро они засыпают тяжелым сном, и тут из кустов выползает человек, который ждал этой минуты. Он отрезал уздечку, привязанную к ноге мужчины, и вместе с конем — последним, что осталось от 78 голов скота, исчез в темноте. Так теперь будет еще долго, одна беда потянула за собой все остальные, и эта полоса не скоро кончится — впереди их ждет „испанка“, что унесет двоих детей, нищета и голод»…

Удивительно, как жестоко коснулся геноцид одной семьи, включая самое знаковое преступление грузинских меньшевиков против осетинского народа. Лариса рассказала о том, как ее юная прабабушка Сона Тадтаева прокралась на Згудерское кладбище после расстрела тринадцати коммунаров и под горьким, как ее слезы, дождем раскопала траншею, куда сбросили убитых, вытащила тело своего мужа, Павла Ходова, и тайно увезла его через всю полыхавшую огнем Южную Осетию в родовое селение Гудис, где и похоронила по-человечески. Там, в Згудере, под обелиском теперь лежит двенадцать останков. Этот душераздирающий рассказ, услышанный Ларисой от бабушки — абсолютно неизвестный историкам факт. Так и запомнила те рассказы: бесконечный дождь, что не прекращался, пока шло истребление народа, и как будто продолжался все долгие месяцы горькой доли беженцев.

«Вчерашний дождь отмыл улицы Цхинвала. Но не смог отмыть потоки крови, вчерашние жестокие потоки крови. Их не так легко было смыть…» — писал Созруко Кулаев о расстреле тринадцати коммунаров.

Одно из хрестоматийных произведений, по которому были восстановлены детали того события на рассвете 20 июня 1920 года. Через семнадцать лет после того дождя молодой нарком просвещения Созруко Кулаев был расстрелян по обвинению в саботировании перехода Юго-Осетинской автономной области «с латинского алфавита на новый осетинский алфавит на грузинской основе». Геноцид продолжался, и было еще много дождей в истории Южной Осетии, черных дождей, смывавших следы преступлений против осетинского народа. И только память народа, передаваемая из поколения в поколение, не дала уничтожить эти следы.

Инга Кочиева

3 вещи, которые нужно знать, поскольку Россия приближается к историческому дефолту по долгам: NPR

3 вещи, которые нужно знать, поскольку Россия приближается к историческому дефолту по долгам Большевистская революция более века назад.

• Бизнес
  

• • Приложение NPR

  • Подкасты Apple

  • Спотифай

  • Подкасты Google

  • Амазонка Музыка

  • RSS-ссылка

Бизнес

12 апреля 2020 г. 21:11 по восточноевропейскому времени

Услышано во всех случаях

3 вещи, которые нужно знать, поскольку Россия движется к историческому дефолту по долгам

Мужчина проходит мимо пункта обмена валюты в центре Москвы 28 февраля. США и их союзники ввели жесткие экономические санкции против России после ее вторжения в Украину.

Александр Неменов/AFP через Getty Images

скрыть заголовок

переключить заголовок

Александр Неменов/AFP через Getty Images

Мужчина проходит мимо пункта обмена валюты в центре Москвы 28 февраля. США и их союзники ввели жесткие экономические санкции против России после ее вторжения в Украину.

Александр Неменов/AFP через Getty Images

Россия находится на грани дефолта по внешнему долгу впервые со времен большевистской революции более века назад.

За прошедшую неделю страна столкнулась с двумя крайними сроками выплат по облигациям, ранее проданным иностранным инвесторам. Общая сумма процентов составила почти 650 миллионов долларов, и Россия должна была произвести платежи в долларах в соответствии с условиями контрактов по облигациям.

Но, сославшись на жесткие санкции США и их союзников, Россия производила платежи в рублях.

Это побудило рейтинговое агентство S&P Global объявить, что Россия сейчас находится в состоянии «выборочного дефолта», часто являющегося предвестником полного дефолта.

Россия имеет 30-дневный льготный период, что дает ей небольшую передышку. Но S&P Global не надеется, что обстоятельства изменятся, и если Россия не произведет платежи в долларах к началу мая, страна объявит дефолт.

Вот что нужно знать, пока часы тикают.

Дефолт теперь неизбежен?

Вероятность этого возрастает.

Россия заявляет, что хочет платить иностранным инвесторам, но утверждает, что не может сделать это в долларах из-за санкций.

США и их союзники ввели ряд широкомасштабных санкций в отношении российских финансовых учреждений и запретили многим мировым банкам работать с Россией. Они также ограничили возможности России использовать свои валютные резервы, превышающие 600 миллиардов долларов.

Таким образом, США действительно чрезвычайно затруднили для России выполнение запланированных платежей в долларах в рамках своих усилий по изоляции страны от мировой финансовой системы.

Министерство финансов России угрожает подать в суд, заявив, что экономические санкции со стороны США и их союзников не позволяют стране выплачивать проценты иностранным инвесторам в долларах. Здесь президент России Владимир Путин (справа) и министр финансов Антон Силуанов беседуют во время встречи в 2018 году.

Ольга Мальцева/AFP через Getty Images

скрыть заголовок

переключить заголовок

Ольга Мальцева/AFP через Getty Images

Министерство финансов России угрожает подать в суд, заявив, что экономические санкции со стороны США и их союзников не позволяют стране выплачивать проценты в долларах иностранным инвесторам. Здесь президент России Владимир Путин (справа) и министр финансов Антон Силуанов беседуют во время встречи в 2018 году.

Ольга Мальцева/AFP через Getty Images

Администрация Байдена утверждает, что Москва все еще может найти способы оплаты, используя, например, свои доходы от экспорта энергоресурсов. Многие члены ЕС и другие страны продолжают покупать российскую нефть и природный газ.

Существуют также неподсанкционные финансовые учреждения, к которым Россия может обратиться для облегчения выплаты долга.

«Российское правительство имеет возможность, если оно захочет, погасить свои долговые обязательства в правильной валюте, предусмотренной в их контрактах», — заявила Морган Финкельштейн, представитель министерства финансов, в заявлении.

Но Россия утверждает, что у нее связаны руки, а министерство финансов страны пригрозило подать в суд из-за отсутствия доступа к долларам для оплаты иностранным инвесторам.

Как повлияет дефолт?

В случае дефолта Россия станет изгоем в мировой экономике.

Продажа облигаций является важным способом, с помощью которого страны привлекают иностранную валюту для финансирования проектов и увеличения резервов иностранной валюты, среди прочего.

Но Европейский союз рассматривает вопрос о запрете на импорт энергоносителей из России, что еще больше ограничит возможности России привлекать деньги в иностранной валюте.

Страны, допустившие дефолт по своим облигациям, в конце концов были возвращены на глобальные долговые рынки, но воспоминания о дефолте остались, и России, возможно, придется платить больше, чтобы брать взаймы у иностранных инвесторов в будущем.

Дефолт также имел бы историческое значение и был бы чреват символикой. Это будет первый случай дефолта России по иностранным облигациям за более чем столетие (хотя в 1998 году она уже не выплачивала долг в национальной валюте).

Затруднительное положение России является еще одним следствием ее вторжения в Украину, считает Тим ​​Сэмплс, профессор Университета Джорджии, специализирующийся на иностранных инвестициях.

«Это отражение того, насколько далеко и как быстро Россия потеряла популярность на западных рынках капитала», — сказал он.

Президент Байден говорит о торговле с Россией 11 марта.

Мандель Нган/AFP через Getty Images

скрыть заголовок

переключить заголовок

Мандель Нган/AFP через Getty Images

Президент Байден говорит о торговле с Россией 11 марта.

Мандель Нган/AFP через Getty Images

Так потеряют ли теперь иностранные инвесторы свои деньги?

Не обязательно, но большинству инвесторов придется пройти через длительную судебную тяжбу, чтобы попытаться получить причитающиеся им деньги.

Хотя Россия не была крупным продавцом внешнего долга, крупные хедж-фонды и управляющие активами, включая Invesco и PIMCO, покупали облигации. По данным Morgan Stanley, у России в обращении находится 15 облигаций, номинированных в долларах и евро, и их общая стоимость составляет около 40 миллиардов долларов.

Большая часть долга России была зарегистрирована в Соединенном Королевстве, где, вероятно, будет происходить большинство судебных тяжб.

Это может быть сложный процесс, и его решение займет много времени. После дефолта Аргентины в 2001 году было предпринято несколько попыток реструктурировать долг страны. В общем, переговоры длились более десяти лет.

Сообщение спонсора

Стать спонсором NPR

Послевоенных экономик (Российская Империя) | Международная энциклопедия Первой мировой войны (1МВ)

Введение↑

Российская экономика раннего послевоенного периода была продуктом Первой мировой войны в экономическом, военном и особенно политическом отношении. К 1916 году новая долгосрочная стратегия развития уже была предметом общественного обсуждения из-за того, что экономике было трудно справиться с военными усилиями. В конечном счете, конечно, это огромное напряжение окажется невыносимым, поскольку хроническая нехватка продовольствия и топлива в городских районах в решающей степени способствовала революции в столице, Петрограде, в период 19 февраля-марта.17. Этот политический кризис, как известно, определил характер и направление российской экономической деятельности не только в межвоенные годы, но и далеко за ее пределами. Это быстро привело к захвату власти в Петрограде в октябре 1917 года большевистской партией Владимира Ильича Ленина (1870-1924), жестокой гражданской войне и коммунистическому эксперименту, который продлился до 1991 года, и его наследие все еще ощущалось.

В этом контексте термин «послевоенный» трудно определить. Выход России из Великой войны был оформлен ленинским советским правительством подписанием мирных договоров с центральными державами 19 марта.18, в частности, Брест-Литовский договор с правительством Германии. Но для большинства измученного войной населения бывшей Российской империи насилие было реальностью еще как минимум два года. Война между Красной армией большевистского режима и армиями их так называемых белых противников будет продолжаться до 1920 года. Военная интервенция Великобритании, Франции, Японии и Соединенных Штатов добавит к этим беспорядкам в 1918-1919 годах не менее 75 000 иностранных войск. — намного больше, если немецкие войска на западе в 1918-19 и польское вторжение 1920 года включены. Более того, на периферии бывшей империи вспыхнули многочисленные сепаратистские конфликты, и многие районы были охвачены военизированной деятельностью и бандитизмом. До 1922 года на Дальнем Востоке еще шли бои.

С экономической точки зрения поворотный момент — и, возможно, эффективное начало послевоенного восстановления — наступил зимой 1920/21 года. Но для этой статьи имеет смысл рассматривать захват власти в Петрограде большевиками как начало «послевоенного» периода из-за его решающего влияния на политический ландшафт. Что касается определения конца «ранних» лет, 1925 кажется наиболее подходящим. В этом году производство в большинстве секторов достигло уровня 1913 года, пика производительности при старом режиме — политически и психологически важное достижение, которое, можно сказать, знаменует собой завершение послевоенного восстановления.

Историки концептуализируют первое десятилетие экономической активности в России с 1917 года как две отдельные фазы, используя терминологию, разработанную самими большевиками к 1921 году. Первый период, с зимы 1917/18 года по март 1921 года, известен как военный коммунизм. В эти годы по всей старой империи преобладали отчаянные меры по мобилизации ресурсов для гражданской войны, которые на большевистской территории включали такие радикальные шаги, как упразднение всякого частного предпринимательства и торговли. Неудивительно, что промышленное и сельскохозяйственное производство рухнуло, как и валюта. Напротив, второй период, известный как эпоха новой экономической политики (НЭП, 19 марта21 — около 1928 г.) предусматривало возрождение экономической деятельности в рамках смешанной государственно-частной структуры с усилиями по стабилизации валюты, а также по ремонту и восстановлению физической инфраструктуры.

С точки зрения истории экономики в 1917-1925 гг. два самых больших спора касались характера военного коммунизма и характера нэпа — в обоих случаях, в какой степени политика отражала коммунистическую идеологию большевиков, а не просто отчаяние? Также важным является связанный с этим вопрос о том, в какой степени эта политика означала разрыв с прошлым или возврат к нему. В этой короткой статье делается попытка прокомментировать эти вопросы в свете исследований автора промышленной инфраструктуры и большевистской экономической стратегии в эти годы. Он состоит из двух частей в хронологическом порядке и посвящен сначала военному коммунизму, а затем нэпу.

Военный коммунизм↑

К октябрю 1917 года экономика, несомненно, находилась в кризисе. Политические потрясения, последовавшие за Февральской революцией, усугубили и без того серьезные проблемы экономики. Произошло резкое падение производительности труда, резко упал выпуск продукции, обострилась нехватка продовольствия и топлива в городах. Излишне говорить, что большевики поощряли этот крах, чтобы создать условия для своей борьбы за власть. Сомнительно, много ли они думали в это время о будущей экономической стратегии, но им определенно пришлось столкнуться с этим вызовом, как только они пришли к власти. Будучи лидерами нового советского правительства, Ленин и его товарищи, естественно, отчаянно пытались остановить крах. Однако уже через несколько недель они столкнулись с сопротивлением и вооруженным мятежом, и к началу 1918 становилось ясно, что им придется мобилизоваться для гражданской войны в условиях почти полной международной изоляции. Результатом для советской экономики стал военный коммунизм.

Военный коммунизм как экономико-политическая система предусматривал ряд крайних мер для обеспечения и сохранения советского государственного контроля над всей экономикой. Важнейшими среди них были национализация всей промышленной, торговой и коммерческой собственности (включая активы, принадлежащие иностранцам) без компенсации, аннулирование внешнего долга России и введение обязательных продовольственных реквизиций с крестьян как основного средства снабжения продовольствием городских районов. . Некоторые из этих мер, как, например, продотряды и хлебная монополия, уже были введены царским режимом, но другие были новыми, как, например, небрежное игнорирование валютной стабильности как пережитка капитализма. Однако, возможно, самым важным контрастом с недавним прошлым была яростная и бескомпромиссная решимость большевистского руководства сохранить свою власть в центре политической власти и победить любой ценой, без сожаления применяя для этой цели террор.

Историки спорят о том, был ли главным мотивом самых радикальных изменений коммунистическая идеология большевиков, их отчаянное желание мобилизовать ресурсы для своих военных действий или, возможно, сочетание идеологии и отчаяния. Как бы то ни было, представляется очевидным, что, хотя военный коммунизм и позволял большевикам более или менее достаточно снабжать свои армии оружием, боеприпасами и продовольствием, цена этого была очень высока. Промышленное и сельскохозяйственное производство рухнуло, несмотря на — многие сказали бы, в значительной степени из-за — их политики. То же самое произошло и с валютой, вызвав торговый кризис, который советский режим не планировал, но который, по крайней мере, некоторые большевики приветствовали как ключевой шаг к началу строительства коммунизма.

Некоторые из ключевых направлений экономической политики большевиков были на самом деле гораздо менее революционными, чем можно было ожидать. Например, очарованный теорией управления, известной как тейлоризм, пришедшей в Россию из США незадолго до Первой мировой войны, Ленин продвигал модифицированную версию этой типично капиталистической идеи как ключ к эффективности производства в социалистической экономике. Точно так же много сил и скудных типографских красок было затрачено на продвижение «научной организации труда». Даже система пятилетнего планирования, ставшая сердцевиной советской экономики с 1928, имели глубокие дореволюционные корни. Первым ее серьезным проявлением в советское время стали постановления наркомата транспорта № 101. 1042 и 1157 от мая 1920 г., которые обнародовали пятилетние планы ремонта локомотивного и вагонного подвижного состава соответственно и которые, как инициативы Льва Троцкого (1879-1940), рассматривались как предшественники всей советской системы долгосрочного планирования. . По сути, эти планы были действительно продолжением решения царского правительства в 1916 г. поддаться давнему давлению со стороны тяжелой машиностроительной промышленности в отношении долгосрочных (пятилетних) контрактов по фиксированным ценам на железнодорожные локомотивы и вагоны — политика поддерживалась. Временным правительством в 1917.

Коллапс, однако, был доминирующей темой в эти годы, что, несомненно, привело к одному из самых глубоких экономических кризисов в современной европейской истории. Невозможно быть точным в количественном выражении, потому что гражданские войны не способствуют точному и всестороннему экономическому учету. У нас есть много современной советской производственной статистики, но эти данные почти всегда неполны, и редко удается установить содержательные связи и сравнения между различными источниками. Кроме того, эти источники, естественно, охватывают только советскую территорию — момент, который часто упускают из виду при обсуждении экономики во время гражданской войны, но который имеет решающее значение, учитывая, что большевики контролировали лишь небольшую часть старой империи в разгар конфликта в 1919. Насколько видно — исследований пока мало — положение было не лучше и на территориях противников большевиков, главным образом белых. Те же проблемы со статистическими данными применимы и здесь. Действительно, такие данные редки и разбросаны – проблема, отражающая рассредоточенность основных группировок и армий оппозиции и отсутствие у них эффективной централизованной координации.

Очень грубо можно предположить, что промышленная и сельскохозяйственная продукция в 1920 составлял не более 25–30 процентов пикового довоенного уровня, достигнутого в 1913 году. Некоторые аналитики называют эту цифру еще ниже. Например, И.Б. Орлов писал о том, что производственные ресурсы страны были настолько «раздроблены», что промышленное производство в 1920 г. было в семь раз меньше, чем в 1913 г. ^[1] выходы. Снабжение продовольствием, топливом и сырьем промышленных предприятий на небольшевистских территориях было сильно нарушено, и если производство продовольствия подавлялось как в большевистских, так и в небольшевистских районах путем реквизиций, то в районах, контролируемых белыми, оно также сдерживалось землевладением. политика, которая оттолкнула крестьянство, возвращаясь к царской эпохе. Как правило, необходимы дополнительные исследования экономической активности в этих белых районах.

Связанный с этим вопрос касается степени физического повреждения и разрушения. В Великую войну эта проблема была ограничена Дальним Западом и Южным Кавказом, но гражданская война охватила большинство мест. Советский режим обвинил контрреволюционеров и их иностранных союзников в причинении огромного ущерба. Действительно, он предъявил огромную компенсацию на Генуэзской международной конференции 1922 года по экономической реконструкции. Советские историки поддержали эту линию. Например, главная советская энциклопедия о гражданской войне утверждала, что в ключевом тяжелом промышленном районе Донбасса было разрушено и затоплено большинство угольных шахт и уничтожено около 60 процентов электрогенерирующих мощностей. В нем представлены потери на российской железнодорожной сети, включая 2700 мостов, 51 депо и более 1000 километров пути. ^[2] Западные историки склонны соглашаться с этими утверждениями. Например, широко уважаемый британский историк экономики Алек Нов описывает 1917–1921 годы как период разрушений и боевых действий. ^[3]

Но насколько эта картина соответствует действительности? Некоторые историки выразили сомнения. Хатчингс заметил, что «военные операции наносят ущерб экономике в основном из-за их разрушительного воздействия и лишь косвенно из-за прямого разрушения». ^[4] Что касается конкретного случая, то Куперсмит видит в топливном кризисе, а не в повреждении и разрушении инфраструктуры, основную причину падения производства электроэнергии в 1917-21 гг. ^[5] Аналогичным образом автор показал, что ущерб и разрушения на железных дорогах преувеличены. ^[6] Короче говоря, возможно и даже вероятно, что ущерб экономической инфраструктуре был намного меньше, чем обычно считалось. Было бы полезно провести дополнительные исследования, чтобы прояснить этот момент.

Тем не менее, крах показался бы ужасающим среднему человеку как в большевистской, так и в небольшевистской России. Горожане сталкивались с постоянной борьбой за предметы первой необходимости, такие как продукты питания, топливо и одежда, и часто прибегали к помощи черного рынка с большими затратами и личным риском. Обычная тактика заключалась в том, чтобы попытаться получить работу, которая давала гарантированный продовольственный паек: поэтому, например, число рабочих на железной дороге в это время резко выросло. Крестьяне могли ожидать смертельных репрессий, если они сопротивлялись реквизиции, и могли легко остаться без еды из-за чрезмерно усердной реквизиционной бригады.

Неудивительно, что почти полный развал советской экономики вызвал серьезное политическое недовольство на советской территории. Особенно опасным было огромное сокращение количества производимой пищи. К зиме 1920/21 года экономическое положение было настолько плохим, с острой нехваткой продовольствия и топлива, что угрожало самому существованию большевистского режима. Произошли массовые восстания, в частности восстание тысяч крестьян Тамбовской губернии и знаменитый мятеж моряков на Кронштадтской военно-морской базе под Петроградом. Режим успешно использовал Красную Армию для подавления этой оппозиции, но и Ленин убедился в необходимости смены курса.

Новая экономическая политика (НЭП)↑

Новая экономическая политика (НЭП), как вскоре стала известна альтернативная стратегия Ленина, была введена в марте 1921 года X съездом большевистской партии. Суть его заключалась в политическом компромиссе, направленном на стимулирование производства продуктов питания. Он предусматривал частичную либерализацию экономики за счет разгосударствления мелкой частной торговли. Крестьянам должно было быть разрешено платить налоги натурой (предпочтительно продуктами питания) и торговать любой оставшейся продукцией, которая была излишком для их личных потребностей. Еще одним следствием была необходимость стабилизации валюты, и в течение нескольких недель это частичное восстановление рыночных отношений должно было быть распространено на мелкие промышленные предприятия. Но в отношении «командных высот» экономики, включая тяжелую промышленность, банковскую систему и железные дороги, отступления не было. Они должны были остаться в государственной собственности. Действительно, введение нэпа сопровождалось созданием Госплана ( Госплан ) — учреждение, которое с 1928 года будет осуществлять пресловутую пятилетку для управления всем хозяйством.

НЭПовский компромисс вызвал большие споры в большевистской партии. Многие члены с полным основанием считали, что это похоже на возрождение капитализма. Некоторые были настолько возмущены тем, что считали предательством, что покончили жизнь самоубийством. Ленин придерживался прагматичной точки зрения: либо партия воспользуется этим компромиссом для быстрого стимулирования производства продовольствия, либо ее ждет поражение и уничтожение. Однако он также понимал политическую тревогу. Поэтому, в зависимости от своей аудитории, он по-разному представлял это изменение либо как следующий логический шаг вперед, либо как жизненно важное отступление, которое должно было быть осуществлено серьезно и надолго, но в конечном итоге было временным.

Эта дихотомия породила аналогичные различия в оценках среди историков. Некоторые представляют НЭП как переходную фазу, фактически рассматривая военный коммунизм как вынужденное отклонение. Другие, особенно на Западе, утверждали, что каким бы ни было происхождение военного коммунизма, к 1920 году большевистский режим был привержен этой системе на долгий срок, и поэтому НЭП действительно ознаменовал собой значительное политическое и даже экономическое отступление. Настоящая авторская книга Модернизация ленинской России пролил новый свет на этот вопрос, изучив экономическую стратегию большевиков в 1919-21 гг. ^[7]

Спорным является вопрос о том, как интерпретировать замечательное решение советского правительства в марте 1920 года о выделении 300 миллионов золотых рублей — примерно 40 процентов своего золотого запаса — для начала импорта огромного количества железнодорожного оборудования. Масштабы этого плана были беспрецедентными не только для России, но и для всего мира: он предусматривал закупку 5000 новых локомотивов и 100 000 грузовых вагонов, а также многие тысячи тонн запасных частей и материалов. Ни один другой сектор советской экономики не имел такого приоритета. Так о чем думало правительство?

К февралю 1920 г., когда белые армии были фактически разбиты, основными угрозами режиму были транспортный, топливный и продовольственный кризисы. Но эти кризисы не рассматривались как одинаково угрожающие. Новый главный лозунг большевиков «Все для транспорта!», придуманный в декабре 1919 г., показывает, что они видели в транспортном кризисе, по сути, в железнодорожном кризисе, наибольшую опасность. Однако строительство тысяч локомотивов и вагонов не могло решить эту проблему, потому что производственный процесс даже в идеальных условиях занял бы много месяцев. Более того, еще не было ясно, можно ли вообще установить торговые отношения с крупными капиталистическими державами. Короче говоря, было немыслимо, чтобы крупномасштабный импорт новых локомотивов и вагонов мог изгнать немедленный транспортный кризис.

Аргумент настоящего автора состоит в том, что план железнодорожного импорта отражал желание немедленно начать модернизацию экономики в рамках военного коммунизма. В феврале 1920 г. Ленин утверждал, что транспортный и продовольственный кризисы будут разрешены в ближайшие месяцы и что тогда, наконец, можно будет приступить к модернизации России. Он также приветствовал начало подготовительных работ по долгосрочному плану общенациональной электрификации, известному как план ГОЭЛРО. В то же время Ленин скептически относился к перспективам внешней торговли, не в последнюю очередь потому, что считал, что основные капиталистические экономики также находятся в плохом состоянии. В этом контексте наиболее вероятным объяснением предлагаемого импорта является то, что этот план рассматривался как потенциальное средство ускорения процесса модернизации. Почти наверняка намерением было заключить контракты с крупнейшими поставщиками США, как это сделали царское и Временное правительства в ответ на военное положение 1914-17, и чтобы большая часть поставок была запланирована на 1921 год. Таким образом, в этом отношении план большевиков представлял собой продолжение тактики чрезвычайного положения времен Великой войны, хотя теперь и с целью быстрой модернизации экономики в мирное время.

Реальность реализации плана была несколько иной. Правительство США отвергло все попытки Москвы подписать торговое соглашение, которое обеспечило бы правовую основу для прямой торговли американских фирм с советскими учреждениями. Таким образом, за железнодорожным оборудованием советский режим обратился в Западную Европу. Здесь он имел изрядный успех. К 19 марта21 октября он разместил заказы у немецких и шведских фирм на целых 1700 новых локомотивов — значительно меньше запланированного, но все же очень большое количество, беспрецедентное для Европы. Тем временем, однако, эта политика была пересмотрена в Москве и в начале 1921 г. от нее фактически отказались, как и от плана ГОЭЛРО по электрификации. Продовольственный и топливный кризисы продолжали усугубляться, иностранные займы не поступали, а золотой запас истощался. Нужна была другая стратегия.

В этом свете введение нэпа действительно кажется значительным отступлением не только в идеологии, но и в экономической стратегии. Это подтвердило тот факт, что крупномасштабные инвестиции в быструю промышленную модернизацию в настоящее время нецелесообразны. Вместо этого восстановление промышленности произошло бы в основном за счет ремонта существующей инфраструктуры. Первоначальная цель должна состоять в том, чтобы просто восстановить производство до уровня 1913. Кроме того, этот процесс займет много времени из-за острой нехватки ресурсов. Модернизация, о которой Ленин упоминал еще в феврале 1920 года, была отложена на неопределенный срок. Новым приоритетом стало «Восстановление» ( восстановление ) экономики.

Уровень производства 1913 года был достигнут гораздо быстрее, чем ожидали многие эксперты. По состоянию на 1923 г. Госплан предполагал, что это восстановление не будет завершено примерно до 1930 г., возможно, даже до 1940 г. Но на самом деле большинство отраслей достигли этой цели примерно за 19 лет.25. Единственным существенным отставанием была, что неудивительно, внешняя торговля: большевистский режим не мог получить крупных иностранных займов и имел мало ресурсов для экспорта.

Но если НЭП и спас режим от катастрофы 1921 года, то процесс восстановления был далеко не гладким, породив новую серьезную политическую напряженность. НЭП пришел слишком поздно, чтобы предотвратить массовый голод, продолжавшийся до 1923 года. Несколько миллионов человек погибли, несмотря на экстренную продовольственную помощь из-за рубежа. Кроме того, возник серьезный дисбаланс в условиях торговли между городскими и сельскими районами, что поставило под угрозу все восстановление в 1923. Известный как «кризис ножниц», он был связан с сочетанием роста цен на промышленные товары и снижения цен на аграрную продукцию. Между тем безработица быстро росла, возможно, до 15 процентов рабочей силы: как откровенно пролетарский режим мог терпеть систему, которая лишала работы так много рабочих?

Два вопроса особенно беспокоили рядовых членов партии, оба коренились в идеологии классовой войны. Восстановление отчаянно нуждалось в опыте инженеров и менеджеров для управления промышленной экономикой, но очень немногие большевики обладали такими специальными знаниями. Как правило, члены партии не доверяли этим специалистам как классовым врагам буржуазии, ищущим возможности саботировать советскую систему. Так что, хотя режим просто должен был пойти на этот риск, его перемирие с «буржуазными спецами» всегда было непростым. Аналогичные опасения вызывала тактика увеличения производства продуктов питания за счет поощрения крестьян к «быстрому обогащению». НЭП создал общину зажиточных крестьян, которая выглядела как зарождающаяся сельская мелкая буржуазия. В то же время перспективы для большинства крестьян, особенно не имевших земли, оставались безрадостными. Отказалась ли партия от своей основной концепции союза рабочих и крестьян и создала нового сельского классового врага?

Конец «периода реставрации» в 1925 году изменил эту политическую динамику. Появившись вскоре после смерти Ленина, она помогла сделать будущую экономическую стратегию центром напряженной борьбы за преемственность в высшем партийном руководстве. Должна ли партия настаивать на нэповском компромиссе, подразумевавшем постепенные перемены, или радикально срочно возобновить социалистическое наступление? Должна ли продолжаться тактика нэпа, направленная на привлечение внешней торговли и инвестиций, или же ключевыми должны быть внутренние ресурсы, как утверждалось в 1924 на Иосифа Виссарионовича Сталина (1878-1953) с лозунгом «Социализм в одной стране»? Как показали Эрлих, Коэн и другие, результатом появления Сталина в качестве доминирующего лидера в 1928–1929 годах стала суматоха форсированной индустриализации и коллективизации в рамках полномасштабного централизованного экономического планирования и широкомасштабного принуждения. ^[8]

Заключение↑

В некоторых ключевых отношениях советская экономика 1925 года мало чем отличалась от царской экономики 1913. Существовала смешанная система государственной и частной собственности, хотя «командные высоты» экономики теперь полностью находились под контролем государства, а экономика все еще была недостаточно индустриализирована по сравнению с ведущими западноевропейскими державами и Соединенными Штатами. Состояния. Но Первая мировая война принесла или помогла внести некоторые глубокие изменения. Напряжение войны нанесло ущерб экономике и создало условия для Ленина и его коллег-большевиков, чтобы они предприняли беспрецедентный политический, экономический и социальный эксперимент. Но это изменение принесло гражданскую войну, глубокий экономический кризис, длительную международную изоляцию и обнищание общества. В этих условиях военный коммунизм оказался неработоспособным средством промышленной модернизации, и большевикам пришлось сосредоточиться на постепенном восстановлении с политическими компромиссами, которые были опасны, но неизбежны.