Текст песни Есенин - Страна негодяев 2. Вот она мировая биржа вот они подлецы всех стран
Есенин - Страна негодяев: читать поэму Сергея Александровича Есенина - текст стиха
Персонал
Комиссар из охраны железнодорожных линий Чекистов.Замарашкин — сочувствующий коммунистам доброволец.Бандит Номах.Комиссары приисков Рассветов, Чарин, Лобок.Комендант поезда.Красноармейцы.Рабочие.Советский сыщик Литза-Хун.Повстанец Барсук.Повстанцы.Милиционеры.
Часть первая
На карауле
Снежная чаща. Железнодорожная будка Уральской линии.Чекистов, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.
Чекистов
Ну и ночь! Что за ночь!Черт бы взял эту ночьС … адским холодомИ такой темнотой,С тем, что нужно без усталиБельма пе́рить.……………………….Стой!Кто идет?Отвечай!..А не тоМой наган размозжит твой череп!Стой, холера тебе в живот!
Замарашкин
Тише… тише…Легче бранись, Чекистов!От ругательств твоихДаже у будки краснеют стены.И с чего это, брат мой,Ты так неистов?Это ж… я… Замарашкин…Иду на смену…
Чекистов
Черт с тобой, что ты Замарашкин!Я ведь не собака,Чтоб слышать носом.
Замарашкин
Ох, и зол же ты, брат мой!..Аж до печенок страшно…Я уверен, что ты страдаешьКровавым поносом…
Чекистов
Ну конечно, страдаю!..………………………….От этой проклятой селедкиМожет вконец развалиться брюхо.О!Если б теперь… рюмку водки…Я бы даже не выпил…А так…Понюхал…………………………….
Знаешь? Когда эту селедку берешь за хвост,То думаешь,Что вся она набита рисом…Разломаешь,Глядь:Черви… Черви…Жирные белые черви…Дьявол нас, знать, занесК этой грязной мордвеИ вонючим черемисам!
Замарашкин
Что ж делать,Когда выпал такой нам год?Скверный год! Отвратительный год!Это еще ничего…Там… За Самарой… Я слышал…Люди едят друг друга…Такой выпал нам год!Скверный год!Отвратительный годИ к тому ж еще чертова вьюга.
Чекистов
Мать твою в эт-твою!Ветер, как сумасшедший мельник,Крутит жерновами облаковДень и ночь…День и ночь…
А народ ваш сидит, бездельник,И не хочет себе ж помочь.Нет бездарней и лицемерней,Чем ваш русский равнинный мужик!Коль живет он в Рязанской губернии,Так о Тульской не хочет тужить.То ли дело Европа?Там тебе не вот эти хаты,Которым, как глупым курам,Головы нужно давно под топор…
Замарашкин
Слушай, Чекистов!..С каких это порТы стал иностранец?Я знаю, что тыНастоящий жид.Фамилия твоя Лейбман,И черт с тобой, что ты жилЗа границей…Все равно в Могилеве твой дом.
Чекистов
Ха-ха!Ты обозвал меня жидом?Нет, Замарашкин!Я гражданин из ВеймараИ приехал сюда не как еврей,А как обладающий даромУкрощать дураков и зверей.Я ругаюсь и буду упорноПроклинать вас хоть тысчи лет,Потому что…Потому что хочу в уборную,А уборных в России нет.Странный и смешной вы народ!Жили весь век свой нищимиИ строили храмы Божие…Да я б их давным-давноПерестроил в места отхожие.Ха-ха!Что скажешь, Замарашкин?Ну?Или тебе обидно,Что ругают твою страну?Бедный! Бедный Замарашкин…
Замарашкин
Черт-те что ты городишь, Чекистов!
Чекистов
Мне нравится околёсина.Видишь ли… я в жизниБыл бедней церковного мышаИ глодал вместо хлеба камни.Но у меня была душа,Которая хотела быть Гамлетом.Глупая душа, Замарашкин!Ха-ха!
А когда я немного подрос,Я увидел…
Слышатся чьи-то шаги.
Тише… Помолчи, голубчик…Кажется… кто-то… кажется…Черт бы взял этого мерзавца НомахаИ всю эту банду повстанцев!Я уверен, что нынче ночьюТы заснешь, как плаха,А он опять остановит поездИ разграбит станцию.
Замарашкин
Я думаю, этой ночью он не придет.Нынче от холода в воздухеДохли птицы.Для конницы нынчеДорога скользка́ ,как лед,А с пехотой прийтиОн и сам побоится.Нет! этой ночью он не придет!Будь спокоен, Чекистов!Это просто с мороза проскрипело дерево…
Чекистов
Хорошо! Я спокоен. Сейчас уйду.Продрог до костей от волчьей стужи.А в казарме сегодня,Как на беду,Из прогнившей картошкиХолодный ужин.Эх ты, Гамлет, Гамлет!Ха-ха, Замарашкин!..Прощай!Карауль в оба!..
Замарашкин
Хорошего аппетита!Спокойной ночи!
Чекистов
Мать твою в эт-твою!(Уходит.)Ссора из-за фонаря
Некоторое время Замарашкин расхаживает около будки один. Потом неожиданно подносит руку к губам и издает в два пальца осторожный свист. Из чащи, одетый в русский полушубок и в шапку-ушанку, выскакивает Номах.Номах
Что говорил тебе этот коммунист?
Замарашкин
Слушай, Номах! Оставь это дело.Они за тебя по-настоящему взяли́сь.Как бы не на столбеОчутилось твое тело.
Номах
Ну так что ж!Для ворон будет пища.
Замарашкин
Но ты должен щадить других.
Номах
Что другие?Свора голодных нищих.Им все равно…В этом мире немытомДушу человеческуюУхорашивают рублем,И если преступно здесь быть бандитом,То не более преступно,Чем быть королем…Я слышал, как этот прохвостГоворил тебе о Гамлете.Что он в нем смыслит?Гамлет восстал против лжи,В которой варился королевский двор.Но если б теперь он жил,То был бы бандит и вор.Потому что человеческая жизньЭто тоже двор,Если не королевский, то скотный.
ЗамарашкинПомнишь, мы зубрили в школе?«Слова, слова, слова…»Впрочем, я вас обоихСлушаю неохотно.У меня есть своя голова.Я только всему свидетель,В тебе ж люблю старого друга.В час несчастья с тобой на светеМоя помощь к твоим услугам.
Номах
Со мною несчастье всегда.Мне нравятся жулики и воры.Мне нравятся груди,От гнева спертые.Люди устраивают договоры,А я посылаю их к черту.Кто смеет мне быть правителем?Пусть те, кому дорог хлев,Называются гражданами и жителямиИ жиреют в паршивом тепле.Это все твари тленные!Предмет для навозных куч!А я — гражданин вселенной,Я живу, как я сам хочу!
Замарашкин
Слушай, Номах… Я знаю,Быть может, ты дьявольски прав,Но все ж… Я тебе желаюХоть немного смирить свой нрав.Подумай… Не завтра, так после…Не после… Так после опять…Слова ведь мои не кости,Их можно легко прожевать.Ты понимаешь, Номах?
НомахТы думаешь, меня это страшит?Я знаю мою игру.Мне здесь на все наплевать.Я теперь вконец отказался от многого,И в особенности от государства,Как от мысли праздной,Оттого что постиг я,Что все это договор,Договор зверей окраски разной.Люди обычаи чтут как науку,Да только какой же в том смысл и прок,Если многие громко сморкаются в руку,А другие обязательно в носовой платок.Мне до дьявола противныИ те и эти.
Я потерял равновесие…И знаю сам —Конечно, меня подвесятКогда-нибудь к небесам.Ну так что ж!Это еще лучше!Там можно прикуривать о звезды…Но…Главное не в этом.Сегодня проходит экспресс,В 2 ночи —46 мест.Красноармейцы и рабочие.Золото в слитках.
Замарашкин
Ради Бога, меня не впутывай!
Номах
Ты дашь фонарь?
Замарашкин
Какой фонарь?
Номах
Красный.
Замарашкин
Этого не будет!
Номах
Будет хуже.
Замарашкин
Чем хуже?
Номах
Я разберу рельсы.
Замарашкин
Номах! Ты подлец!Ты хочешь меня под расстрел…Ты хочешь, чтоб Трибунал…
Номах
Не беспокойся! Ты будешь цел.Я 200 повстанцев сюда пригнал.Коль боишься расстрела,Бежим со мной.
Замарашкин
Я? С тобой?Да ты спятил с ума!
Номах
В голове твоей бродитНепроглядная тьма.Я думал — ты смел,Я думал — ты горд,А ты только лишь лакейУзаконенных держиморд.Ну так что ж!У меня есть выход другой,Он не хуже…
Замарашкин
Я не был никогда слугой.Служит тот, кто трус.Я не пленник в моей стране,Ты меня не заманишь к себе.Уходи! Уходи!Уходи ради дружбы.
Номах
Ты, как сука, скулишь при луне…
Замарашкин
Уходи! Не заставь скорбеть…Мы ведь товарищи старые…Уходи, говорю тебе…(Трясет винтовкой.)А не то вот на этой гитареЯ сыграю тебе разлуку.
Номах
(смеясь)
Слушай, защитник коммуны,Ты, пожалуй, этой гитаройОторвешь себе руку.
Спрячь-ка ее, бесструнную,Чтоб не охрипла на холоде.Я и сам ведь сонату луннуюУмею играть на кольте.
Замарашкин
Ну и играй, пожалуйста.Только не здесь.Нам такие музыканты не нужны.
Номах
Все вы носите овечьи шкуры,И мясник пасет для вас ножи.Все вы стадо!Стадо! Стадо!Неужели ты не видишь? Не поймешь,Что такого равенства не надо?Ваше равенство — обман и ложь.Старая гнусавая шарманкаЭтот мир идейных дел и слов.Для глупцов — хорошая приманка,Подлецам — порядочный улов.Дай фонарь!
Замарашкин
Иди ты к черту!
Номах
Тогда не гневайся,Пускай тебя не обижаетДругой мой план.
Замарашкин
Ни один план твой не пройдет.
Номах
Ну, это мы еще увидим…………………………………Послушай, я тебе скажу:Коль я хочу,Так, значит, надо.Ведь я башкой моей не дорожуИ за грабеж не требую награды.Все, что возьму, —Я все отдам другим.Мне нравится игра,Ни слава и ни злато.Приятно мне под небом голубымУтешить бедного и вшивого собрата.Дай фонарь!
Замарашкин
Отступись, Номах!
Номах
Я хочу сделать для бедных праздник.
Замарашкин
Они сделают его сами.
Номах
Они сделают его через 1000 лет.
Замарашкин
И то хорошо.
Номах
А я сделаю его сегодня.…………………………
Бросается на Замарашкина и давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает веревками руки и ноги. Некоторое время он смотрит на лежащего, потом идет в будку и выходит оттуда с зажженным красным фонарем.
Часть вторая
Экспресс №5
Салон-вагон. В вагоне страшно накурено. Едут комиссары и рабочие. Ведут спор.
Рассветов
Чем больше гляжу я на снежную ширь,Тем думаю все упорнее.Черт возьми!Да ведь наша СибирьБогаче, чем желтая Калифорния.
С этими запасами рудыНам не страшна никакаяМировая блокада.Только работай! Только трудись!И в республике будет,Что кому надо.Можно ль представить,Что в месяц одинОткрыли пять золотоносных жил.В Америке это было бы сенсацией,На бирже стоял бы рев.Маклера бы скупали акции,Выдавая 1 пуд за 6 пудов.Я работал в клондайкских приисках,Где один нью-йоркский тузЗа 3 миллиона без всякого риска12½ положил в картуз.А дело все было под шепот,Просто биржевой трюк,Но многие, денежки вхлопав,Остались почти без брюк.О! эти американцы…Они — неуничтожимая моль.Сегодня он в оборванцах,А завтра золотой король.Так было и здесь…Самый простой прощалыгаИз индианских местЖил, по-козлиному прыгалИ вдруг в богачи пролез.
Я помню все штуки эти.Мы жили в ночлежках с ним.Он звал меня мистер Развети,А я его — мистер Джим.«Послушай, — сказал он, — plis,Ведь это не написано в брамах,Чтобы без wiski и missМы валялись с тобою в ямах.У меня в животе лягушкиЗавелись от голодных дум.Я хочу хорошо кушатьИ носить хороший костюм.Есть одна у меня затея,И если ты не болван,То без всяких словес, не потея,Согласишься на этот план.Нам нечего очень стараться,Чтоб расходовать жизненный сок.Я знаю двух-трех мерзавцев,У которых золотой песок.Они нам отыщут банкира(т. е. мерзавцы эти),И мы будем королями мира…Ты понял, мистер Развети?»«Открой мне секрет, Джим!» —Сказал я ему в ответ.А он мне сквозь трубочный дымПробулькал:«Секретов нет!
Мы просто возьмем два ружья,Зарядим золотым пескомИ будем туда стрелять,Куда нам укажет Том».(А Том этот был рудокоп —Мошенник, каких поискать.)И вот мы однажды тайкомВ Клондайке.Нас целая рать…И по приказу, даденномуПод браунинги в висок,Мы в четыре горы-громадиныЗолотой стреляли песок,Как будто в слонов лежащих,Чтоб достать дорогую кость.И громом гремела в чащахРужей одичалая злость.Наш предводитель живоШлет телеграмму потом:«Открыли золотую жилу.Приезжайте немедленно.Том».
А дело было под шепот,Просто биржевой трюк…Но многие, денежки вхлопав,Остались почти без брюк.
Чарин
Послушай, Рассветов! и что же,Тебя не смутил обман?
Рассветов
Не все ли равно,К какой рожеКапиталы текут в карман.Мне противны и те, и эти.Все они —Класс грабительских банд.Но должен же, друг мой, на светеЖить Рассветов Никандр.
Голос из группы
Правильно!
Другой голос
Конечно, правильно!
Третий голос
С паршивой овцы хоть шерстиЧеловеку рабочему клок.
Чарин
Значит, по этой версииПодлость подчас не порок?
Первый голос
Ну конечно, в собачьем стане,С философией жадных собак,Защищать лишь себя не станетТот, кто навек дурак.
Рассветов
Дело, друзья, не в этом.Мой рассказ вскрывает секрет.Можно сказать перед всем светом,Что в Америке золота нет.Там есть соль,Там есть нефть и уголь,И железной много руды.Кладоискателей вьюгаЗамела золотые следы.Калифорния — это мечтаВсех пропойц и неумных бродяг.Тот, кто глуп или мыслить устал,Прозябает в ее краях.Эти люди — гнилая рыба.Вся Америка — жадная пасть,Но Россия… вот это глыба…Лишь бы только Советская власть!…Мы, конечно, во многом отстали.Материк наш —Лес, степь да вода.Из железобетона и сталиТам настроены города.
Вместо наших глухих раздолийТам, на каждой почти полосе,Перерезано рельсами полеС цепью каменных рек-шоссе.И по каменным рекам без пыли,И по рельсам без стона шпалИ экспрессы и автомобилиОт разбега в бензинном мылеМчат, секундой считая долла́р.Места нет здесь мечтам и химерам,Отшумела тех лет пора.Все курьеры, курьеры, курьеры,Маклера, маклера, маклера…От еврея и до китайца,Проходимец и джентельмен —Все в единой графе считаютсяОдинаково — bisnes men.На цилиндры, шапо и кепиДождик акций свистит и льет.Вот где вам мировые цепи,Вот где вам мировое жулье.Если хочешь здесь душу выржать,То сочтут: или глуп, или пьян.Вот она — Мировая Биржа!Вот они — подлецы всех стран.
Чарин
Да, Рассветов! но все же, однако,Ведь и золота мы хотим.И у нас биржевая клоакаРасстилает свой едкий дым.Никому ведь не станет в новинки,Что в кремлевские буфераУцепились когтями с ИльинкиМаклера, маклера, маклера…И в ответ партийной команде,За налоги на крестьянский труд,По стране свищет банда на банде,Волю власти считая за кнут.И кого упрекнуть нам можно?Кто сумеет закрыть окно,Чтоб не видеть, как свора острожнаяИ крестьянство так любят Махно?Потому что мы очень строги,А на строгость ту зол народ,У нас портят железные дороги,Гибнут озими, падает скот.Люди с голоду бросились в бегство,Кто в Сибирь, а кто в Туркестан,И оскалилось людоедствоНа сплошной недород у крестьян.Их озлобили наши поборы,И, считая весь мир за Бедлам,Они думают, что мы ворыИль поблажку даем ворам.Потому им и любы бандиты,Что всосали в себя их гнев.Нужно прямо сказать, открыто,Что республика наша — blef,Мы не лучшее, друг мой, дерьмо.
Рассветов
Нет, дорогой мой!Я вижу, у васНет понимания масс.Ну кому же из нас не известноТо, что ясно как день для всех.Вся Россия — пустое место.Вся Россия — лишь ветер да снег.Этот отзыв ни резкий, ни черствый.Знают все, что до наших лбовМужики караулили верстыВместо пегих дорожных столбов.Здесь все дохли в холере и оспе.Не страна, а сплошной бивуак.Для одних — золотые россыпи,Для других — непроглядный мрак.И кому же из нас незнакомо,Как на теле паршивый прыщ, —Тысчи лет из бревна да соломыСтроят здания наших жилищ.10 тысяч в длину государство,В ширину окло верст тысяч 3-х.Здесь одно лишь нужно лекарство —Сеть шоссе и железных дорог.Вместо дерева нужен камень,Черепица, бетон и жесть.
Города создаются руками,Как поступками — слава и честь.Подождите!Лишь только клизмуМы поставим стальную стране,Вот тогда и конец бандитизму,Вот тогда и конец резне.
Слышатся тревожные свистки паровоза. Поезд замедляет ход. Все вскакивают.
Рассветов
Что такое?
Лобок
Тревога!
Первый голос
Тревога!
Рассветов
Позовите коменданта!
Комендант
(вбегая)
Я здесь.
Рассветов
Что случилось?
Комендант
Красный фонарь…
Рассветов
(смотрит в окно)Гм… да… я вижу…
Лобок
Дьявольская метель…Вероятно, занос.
Комендант
Сейчас узнаем…
Поезд останавливается. Комендант выбегает.
Рассветов
Это не станция и не разъезд,Просто маленькая железнодорожная будка.
Лобок
Мне говорили, что часто здесьПоезда прозябают по целым суткам.Ну, а еще я слышал…
Чарин
Что слышал?
Лобок
Что здесь немного шалят.
Рассветов
Глупости…
Лобок
Для кого как.
Входит комендант.
Рассветов
Ну?
Комендант
Здесь стрелочник и часовойГоворят, что отсюда за ½ верстыСбита рельса.
Рассветов
Надо поправить.
Комендант
Часовой говорит, что до станцииПо другой ветке верст 8.Можно съездить тудаИ захватить мастеров.
Рассветов
Отцепляйте паровоз и поезжайте.
Комендант
Это дело 30-ти минут.
Уходит. Рассветов и другие остаются, погруженные в молчание.
После 30-и минут
Красноармеец
(вбегая в салон-вагон)
Несчастие! Несчастие!
Все
(вперебой)
Что такое?..Что случилось?..Что такое?..
Красноармеец
Комендант убит.Вагон взорван.Золото ограблено.Я ранен.Несчастие! Несчастие!
Вбегает рабочий.
Рабочий
Товарищи! Мы обмануты!Стрелочник и часовойЛежат здесь в будке.Они связаны.Это провокация бандитов.
Рассветов
За каким вы дьяволомУвезли с собой вагон?
Красноармеец
Комендант послушался стрелочника…
РассветовМертвый болван!
Красноармеец
Лишь только мы завернулиНа этот… другой путь,Часовой сразу 2 пулиВсадил коменданту в грудь.Потом выстрелил в меня.Я упал…Потом он громко свистнул,И вдруг, как из-под земли,Сугробы взрывая,Нас окружили в при́ступОкло двухсот негодяев.Машинисту связали руки,В рот запихали платок.Потом я услышал стукиИ взрыв, где лежал песок.Метель завывала чертом.В плече моем ныть и течь.Я притворился мертвымИ понял, что надо бечь.
Лобок
Я знаю этого парня,Что орудует в этих краях.Он, кажется, родом с УкрайныИ кличку носит Номах.
Рассветов
Номах?
Лобок
Да. Номах.
Вбегает 2-й красноармеец.2-й красноармеец
Рельсы в полном порядке!Так что, выходит, обман…
Рассветов(хватаясь за голову)
И у него не хватило догадки!..Мертвый болван!Мертвый болван!
Часть третья
О чем говорили на воклазе N в следующий день
Замарашкин
(один около стола с телефоном)
Если б я не был обижен,Я, может быть, и не сказал,Но теперь я отчетливо вижу,Что он плюнул мне прямо в глаза.
Входят Рассветов, Лобок и Чекистов.Лобок
Я же говорил, что это местоСчиталось опасным всегда.Уже с прошлого годаСтало известно,Что он со всей бандой перебрался сюда.
Рассветов
Что мне из того, что ты знал?Узнай, где теперь он.
Чекистов
Ты, Замарашкин, идиот!Я будто предчувствовал.
Рассветов
Бросьте вы к черту ругаться.Это теперь не помога.Нам нужно одно:Дознаться,По каким они скрылись дорогам.
Чекистов
Метель замела все следы.
Замарашкин
Пустяки, мы следы отыщем.Не будем ставить громоздкоВопрос, где лежат пути.Я знаю из нашего розыскаИщейку, каких не найти.Это шанхайский китаец.Он коммунист, и притом,Под видом бродяги слоняясь,Знает здесь каждый притон.
Рассветов
Это, пожалуй, дело.
Лобок
Как зовут китайца?Уж не Литза ли Хун?
Замарашкин
Он самый!
Лобок
О, про него много говорят теперь.Тогда Номах в наших лапах.
Рассветов
Но, я думаю… НомахТоже не из тетерь…
Замарашкин
Он чует самый тонкий запах.
Рассветов
Потом ведь нам очень важноПоймать его не пустым…Нам нужно вернуть покражу…Но золото, может, не с ним…
Замарашкин
Золото, конечно, не при нем.Но при слежке вернем и пропажу.Нужно всех их забрать живьем…Под кнутом они сами расскажут.
Рассветов
Что же: звоните в розыск.
Замарашкин
(подходит к телефону)
43—78…Алло…43—78?
ПРИВОЛЖСКИЙ ГОРОДОК
Тайный притон с паролем «Авдотья, подними подол».2 тайных посетителя. Кабатчица, судомойка и подавщица.
Кабатчица
Спирт самый чистый, самый настоящий!Сама бы пила, да деньги надо.Милости просим.Заглядывайте почаще.Хоть утром, хоть в полночь —Я всегда вам рада.
Входят Номах, Барсук и еще 2 повстанца.Номах в пальто и шляпе.Барсук
Привет тетке Дуне!
Кабатчица
Мое вам почтение, молодые люди.
1-й повстанец
Дай-ка и нам по баночке клюнуть.С перезябу-то легче, пожалуй, будет.
Садятся за стол около горящей печки.Кабатчица
Сейчас, мои дорогие!Сейчас, мои хорошие!
Номах
Холод зверский. Но… все-такиЯ люблю наши русские вьюги.
Барсук
Мне все равно. Что вьюга, что дождь…У этой теткиСпирт такой,Что лучше во всей округе не найдешь.
1-й повстанец
Я не люблю вьюг,Зато с удовольствием выпью.Когда крутит снег,Мне кажется,На птичьем дворе гусей щиплют.Вкус у меня раздражительный,Аппетит, можно сказать, — неприличный,А потому я хотел бы положительноГовядины или птичины.
Кабатчица
Сейчас, мои желанные…Сейчас, сейчас…(Ставит спирт и закуску.)
Номах
(тихо к кабатчице)
Что за люди… сидят здесь… окол?..
Кабатчица
Свои, голубчик,Свои, мой сокол.Люди не простого рода,Знатные-с, сударь.Я знаю их 2 года.Посетители — первый класс,Каких нынче мало.У меня уж набит глазВ оценке материала.Люди ловкой игры.Оба — спецы по винам.Торгуют из-под полыИ спиртом, и кокаином.Не беспокойтесь! У нихЯзык на полке.Их ищут самихКрасные волки.Это дворяне,Щербатов и Платов.
Посетители начинают разговаривать.Щербатов
Авдотья Петровна!Вы бы нам на гитареВальс«Невозвратное время».
Платов
Или эту… ту, что вчера…(Напевает)«Все, что было,Все, что мило,Все давным-давноУплы-ло…»Эх, Авдотья Петровна!Авдотья Петровна!Кабы нам назад лет 8,Старую Русь,Старую жизнь,Старые зимы,Старую осень.
Барсук
Ишь чего хочет, сволочь!
1-й повстанец
М-да-с…
Щербатов
Невозвратное время! Невозвратное время!Пью за Русь!Пью за прекраснуюПрошедшую Русь.Разве нынче народ пошел?Разве племя?Подлец на подлецеИ на трусе трус.Отцвело навсегдаТо, что было в стране благородно.Золотые года!Ах, Авдотья Петровна!Сыграйте, Авдотья Петровна,Вальс,Сыграйте нам вальс«Невозвратное время».
Кабатчица
Да, родимые! да, сердешные!Это не жизнь, а сплошное безобразие.Я ведь тоже былаДворянка здешняяИ училась в первойГородской гимназии.
Платов
Спойте! Спойте, Авдотья Петровна!Спойте «Все, что было»!
КабатчицаОбождите, голубчики,Дайте с посудой справиться.
Щербатов
Пожалуйста, пожалуйста!
Платов
Пожалуйста, Авдотья Петровна!
Через кухонные двери появляется китаец.Китаец
Ниет Амиэрика,Ниет Евыропе.Опий, опий,Сыамый лыучий опий.Шанго курил,Диеньги дыавал,Сыам лиубил,Если б не сытрадал.Куришь, колица виюца,А хыто пыривык,Зыабыл ливарюца,Зыабыл большевик.Ниет Амиэрика,Ниет Евыропе.Опий, опий,Сыамый лыучий опий.
Щербатов
Эй, ходя! Давай 2 трубки.
Китаец
Диеньги пирёт.Хыодя очень бедыный.Тывой шибко живет,Мой очень быледный.
Подавщица
Курить на кухню.
Щербатов
На кухню, так на кухню.(Покачиваясь, идет с Платовым на кухню. Китаец за ними.)
Номах
Ну и народец здесь.О всех веревка плачет.
Барсук
М-да-с…
1-й повстанец
Если так говорить,То, значит,В том числе и о нас.
Барсук
Разве ты себя считаешь негодяем?
1-й повстанец
Я не считаю,Но нас считают.
2-й повстанец
Считала лисицаВорон на дереве.
К столику подходит подавщица.
Подавщица
Сегодня в газете…
Номах
Что в газете?
Подавщица
(тихо)
Пишут, что вы разгромили поезд,Убили коменданта и красноармейца.За вами отправились в поиски.Говорят, что поймать надеются.
Обещано 1000 червонцев.С описанием ваших примет:Блондин.Среднего роста.28-ми лет.(Отходит.)
Номах
Ха-ха!Замарашкин не выдержал.
Барсук
Я говорил, что его нужно былоПрикончить, и дело с концом.Тогда б ни одно рылоНе знало,Кто справился с мертвецом.
Номах
Ты слишком кровожаден.Если б я видел,То и этих двоихНе позволил убить…Зачем?Ведь так простоСвязать рукиИ в рот платок.
Барсук
Нет! это не так уж просто.В живом остается протест.Молчат только те — на погостах,На ком крепкий камень и крест.Мертвый не укусит носа,А живой…
Номах
Кончим об этом.
1-й повстанец
2 вопроса…
Номах
Каких?
1-й повстанец
Куда деть слиткиИ куда нам?
Номах
Я сегодня в 12 в Киев.Паспорт у меня есть.Вас не знают, кто вы такие,Потому оставайтесь здесь…Телеграммой я дам вам знать,Где я буду…В какие минуты…
Обязательно тыщ 25На песок закупить валюты.Пусть они поумерят прыть —Мы мозгами немного побольше…
Барсук
Остальное зарыть?
Номах
Часть возьму я с собой,Остальное пока зарыть…После можно отправить в Польшу.У меня созревает мысльО российском перевороте,Лишь бы только мы крепко сошлись,Как до этого в нашей работе.Я не целюсь играть короляИ в правители тоже не лезу,Но мне хочется погулятьИ под порохом, и под железом.Мне хочется вызвать тех,Что на Марксе жиреют, как янки.Мы посмотрим их храбрость и смех,Когда двинутся наши танки.
Барсук
Замечательный план!
1-й повстанец
Мы всегда готовы.
2-й повстанец
Я как-то отвык без войны.
Барсук
Мы все по ней скучаем.Стало тошно до чертиковПод юбкой сидеть у женыИ живот напузыривать чаем.Денег нет, чтоб пойти в кабак,Сердце ж спиртику часто хочет.Я от скуки стал нюхать табак —Хоть немного в носу щекочет.
Номах
Ну, а теперь пора.До 12 четверть часа.(Бросает на стол два золотых.)
Барсук
Может быть, проводить?
Номах
Ни в коем случае.Я выйду один.(Быстро прощается и уходит.)
Из кухни появляется китаец и неторопливо выходит вслед за ним. Опьяневшие посетители садятся на свои места. Барсук берет шапку, кивает товарищам на китайца и выходит тоже.
Щербатов
Слушай, Платов!Я совсем ничего не чувствую.
Платов
Это виноват кокаин.
Щербатов
Нет, это не кокаин.Я, брат, не пьян.Я всего лишь одну понюшку.По-моему, этот китаецЖулик и шарлатан!Ну и народ пошел!Ну и племя!Ах, Авдотья Петровна!Сыграйте нам, Авдотья Петровна, вальс…Сыграйте нам вальс«Невозвратное время».(Тычется носом в стол. Платов тоже.)
Повстанцы молча продолжают пить. Кабатчица входит с гитарой. Садится у стойки и начинает настраивать.
Часть четвертая
На вокзале N
Рассветов и Замарашкин. Вбегает Чекистов.
Чекистов
Есть! Есть! Есть!Замарашкин, ты не брехун!Вот телеграмма:«Я Киев. Золото здесь.Нужен ли арест.Литза-Хун».(Передает телеграмму Рассветову.)
Рассветов
Все это очень хорошо,Но что нужно ему ответить?
Чекистов
Как что?Конечно, взять на цугундер!
Рассветов
В этом мало радости —Уничтожить одного,Когда на свободеБудет 200 других.
Чекистов
Других мы поймаем потом.С другими успеем после…Они ходятИз притона в притон,Пьют спирт и играют в кости.Мы возьмем их в любом кабаке.В них одних, без Номаха,Толку мало.А покаНужно крепко держать в рукеТу добычу,Которая попала.Рассветов
Теперь он от нас не уйдет,Особенно при сотне нянек.
Чекистов
Что ему няньки?Он их сцапает в рот,Как самый приятныйИ легкий пряник.
Рассветов
Когда будут следы к другим,Мы возьмем его в 2 секунды.Я не знаю, с чего выВдолбили себе в мозги —На цугундер да на цугундер.
Нам совсем не опасенОдин индивид.И скажу вам, коллега, вкратце,Что всегда лучшеОтыскивать нитьК общему центру организации.Нужно мыслить без страха.Послушайте, мой дорогой:Мы уберем Номаха,Но завтра у них будет другой.Дело совсем не в Номахе,А в тех, что попали за борт.Нашей веревки и плахиНи один не боится черт.Страна негодует на нас.В стране еще дикие нравы.Здесь каждый Аким и ФанасБредит имперской славой.Еще не изжит вопрос,Кто ляжет в борьбе из нас.Честолюбивый россОтчизны своей не продаст.Интернациональный духПрет на его рожон.Мужик если гневен не вслух,То завтра придет с ножом.Повстанчество есть сигнал.Поэтому сказ мой весь:Тот, кто крыло поймал,Должен всю птицу съесть.
Чекистов
Клянусь всеми чертями,Что эта птицаДаст вам крылом по мордеИ улетит из-под носа.
Рассветов
Это не так просто.
Замарашкин
Для него будет,Пожалуй, очень просто.
Рассветов
Мы усилим надзорИ возьмем его,Как мышь в мышеловку.Но только тогда этот ворПолучит свою веревку,Когда хоть бандитов стоБудет качаться с ним рядом,Чтоб чище синел просторКоммунистическим взглядам.
Чекистов
Слушайте, товарищ!
Это превышение власти —Этот округ вверен мне.Мне нужно поймать преступника,А вы разводите теорию.
Рассветов
Как хотите, так и называйте.Но,Чтоб больше наш спорНе шел о том,Мы сегодня ж дадим ответ:«Литза-Хун!Наблюдайте за золотом.Больше приказов нет».
Чекистов быстро поворачивается, хлопает дверью и выходит в коридор.
В КОРИДОРЕЧекистов
Тогда я поеду сам.
КИЕВ
Хорошо обставленная квартира. На стене большой, во весь рост, портрет Петра Великого. Номах сидит на крыле кресла, задумавшись. Он, по-видимому, только что вернулся. Сидит в шляпе. В дверь кто-то барабанит пальцами. Номах, как бы пробуждаясь от дремоты, идет осторожно к двери, прислушивается и смотрит в замочную скважину.Номах
Кто стучит?
Голос
Отворите… Это я…
Номах
Кто вы?
Голос
Это я… Барсук…
Номах
(отворяя дверь)
Что это значит?
Барсук
(входит и закрывает дверь)
Это значит — тревога.
Номах
Кто-нибудь арестован?
Барсук
Нет.
Номах
В чем же дело?
Барсук
Нужно быть наготове.Немедленно нужно в побег.За вами следят.Вас ловят.И не вас одного, а всех.
Номах
Откуда ты узнал это?
Барсук
Конечно, не высосал из пальцев.Вы помните тот притон?
Номах
Помню.
Барсук
А помните одного китайца?
Номах
Да…Но неужели…
Барсук
Это он.Лишь только тогда вы скрылись,Он последовал за вами.Через несколько минутВышел и я.Я видел, как вы сели в вагон,Как он сел в соседний.Потом осторожно, за золотойКондуктору,Сел я сам.Я здесь, как и вы,Дней 10.
Номах
Посмотрим, кто кого перехитрит?
Барсук
Но это еще не все.Я следил за ним, как лиса.И вчера, когда вы выходилиИз дому,Он был более полчасаИ рылся в вашей квартире.Потом он, свистя под нос,Пошел на вокзал…Я — тоже.Предо мной стоял вопрос —Узнать,Что хочет он, черт желтокожий…И вот… на вокзале…Из-за спиныНа синем телеграфном бланкеЯ прочел,Еле сдерживаясь от мести,Я прочел —От чего у меня чуть не скочили штаны —Он писал, что вы здесь,И спрашивал об аресте.
Номах
Да… Это немного пахнет…
Барсук
По-моему, не немного, а очень много.Нужно скорей в побег.Всем нам одна дорога —Поле, леса и снег,Пока доберемся к границе,А там нас лови!Грози!
Номах
Я не привык торопиться,Когда вижу опасность вблизи.
Барсук
Но это…
Номах
Безумно?Пусть будет так.Я —Видишь ли, Барсук, —Чудак.Я люблю опасный момент,Как поэт — часы вдохновенья,Тогда бродит в моем умеИзобретательностьДо остервененья.Я ведь не такой,Каким представляют меня кухарки.Я весь — кровь,Мозг и гнев весь я.Мой бандитизм особой марки.Он сознание, а не профессия.Слушай! я тоже когда-то верилВ чувства:В любовь, геройство и радость,Но теперь я постиг, по крайней мере,Я понял, что все этоСплошная гадость.Долго валялся я в горячке адской,Насмешкой судьбы до печенок израненный.Но… Знаешь ли…Мудростью своей кабацкойВсе выжигает спирт с бараниной…Теперь, когда судорогаДушу скрючилаИ лицо, как потухающий фонарь в тумане,Я не строю себе никакого чучела.Мне только осталось —Озорничать и хулиганить……………………………………..Всем, кто мозгами бедней и меньше,Кто под ветром судьбы не был нищ и наг,Оставляю прославлять города и женщин,А сам буду славитьПреступников и бродяг.…………………………
Банды! Банды!По всей стране.Куда не вглядись, куда не пойди ты —Видишь, как в пространстве,На коняхИ без коней,Скачут и идут закостенелые бандиты.Это все такие жеРазуверившиеся, как я…………………………….
А когда-то, когда-то…Веселым парнем,До костей весь пропахшийСтепной травой,Я пришел в этот город с пустыми руками,Но зато с полным сердцемИ не пустой головой.Я верил… я горел…Я шел с революцией,Я думал, что братство не мечта и не сон,Что все во единое море сольются —Все сонмы народов,И рас, и племен.………………………….Пустая забава.Одни разговоры!Ну что же?Ну что же мы взяли взамен?Пришли те же жулики, те же ворыИ вместе с революциейВсех взяли в плен…Но к черту все это!Я далек от жалоб.Коль началось —Так пускай начинается.Лишь одного я теперь желаю,Как бы покрепче…Как бы покрепчеОдурачить китайца!..
Барсук
Признаться, меня все это,Кроме побега,Плохо устраивает.(Подходит к окну.)Я хотел бы…О! Что это? Боже мой!Номах! Мы окружены!На улице милиция.
Номах
(подбегая к окну)
Как?Уже?О! Их всего четверо…
Барсук
Мы пропали.
Номах
Скорей выходи из квартиры.
Барсук
А ты?
Номах
Не разговаривай!..У меня есть ящик стекольщикаИ фартук…Живей обрядисьИ спускайся вниз…Будто вставлял здесь стекла…Я положу в ящик золото…Жди меня в кабаке «Луна».
(Бежит в другую комнату, тащит ящик и фартук.)
Барсук быстро подвязывает фартук. Кладет ящик на плечо и выходит.
Номах
(прислушиваясь у двери)
Кажется, остановили…Нет… прошел…Ага…Идут сюда…
(Отскакивает от двери. В дверь стучат. Как бы раздумывая, немного медлит. Потом неслышными шагами идет в другую комнату.)
СЦЕНА ЗА ДВЕРЬЮ
Чекистов, Литза-Хун и 2 милиционера.
Чекистов
(смотря в скважину)
Что за черт!Огонь горит,Но в квартиреКак будто ни души.
Литза-Хун
(с хорошим акцентом)
Это его прием…Всегда… Когда он уходит.Я был здесь, когда его не было,И так же горел огонь.
1-й милиционер
У меня есть отмычка.Литза-Хун
Давайте мне…Я вскрою…
Чекистов
Если его нет,То надо устроить засаду.
Литза -Хун
(вскрывая дверь)
Сейчас узнаем…
(Вынимает браунинг и заглядывает в квартиру.)Тс… Я сперва один.Спрячьтесь на лестнице.Здесь ходятДругие квартиранты.
Чекистов
Лучше вдвоем.
Литза-Хун
У меня бесшумные туфли…Когда понадобится,Я дам свисток или выстрел.(Входит в квартиру и закрывает дверь.)
ГЛАЗА ПЕТРА ВЕЛИКОГО
Осторожными шагами Литза-Хун идет к той комнате, в которой скрылся Номах. На портрете глаза Петра Великого начинают моргать и двигаться. Литза-Хун входит в комнату. Портрет неожиданно открывается, как дверь, и оттуда выскакивает Номах. Он рысьими шагами подходит к двери, запирает на цепь и снова исчезает в портрет-дверь. Через некоторое время слышится беззвучная короткая возня, и с браунингом в руке из комнаты выходит китаец. Он делает световой полумрак. Открывает дверь и тихо дает свисток. Вбегают милиционеры и Чекистов.
Чекистов
Он здесь?
Китаец
(прижимая в знак молчания палец к губам)
Тс… он спит…Стойте здесь…Нужен один милиционер,К черному выходу.(Берет одного милиционера и крадучись проходит через комнату к черному выходу.)
Через минуту слышится выстрел, и испуганный милиционер бежит обратно к двери.
Милиционер
Измена!Китаец ударил мне в щекуИ удрал черным ходом.Я выстрелил…Но… дал промах…
Чекистов
Это он!О! проклятье!Это он!Он опять нас провел.
Вбегают в комнату и выкатывают оттуда в кресле связанного по рукам и ногам. Рот его стянут платком. Он в нижнем белье. На лицо его глубоко надвинута шляпа. Чекистов сбрасывает шляпу, и милиционеры в ужасе отскакивают.
Милиционеры
Провокация!..Это Литза-Хун…
Чекистов
Развяжите его.
Милиционеры бросаются развязывать.
Литза-Хун
(выпихивая освобожденными руками платок изо рта)
Черт возьми!У меня болит живот от злобы.Но клянусь вам…Клянусь вам именем китайца,Если б он не накинул на меня мешок,Если б он не выбил мой браунинг,То бы…Я сумел с ним справиться…
Чекистов
А я… Если б был мандарин,То повесил бы тебя, Литза-Хун,За такое место…Которое вслух не называется.
esenin-poet.ru
Сергей Есенин о США. | Блог Михаил Тайметов
Мало кому известное стихотворение Есенина о США и Советской власти.Уж 90 лет с тех пор прошло,а написано будто в наши дни.
"Места нет здесь мечтам и химерам,
Отшумела тех лет пора.
Всё курьеры, курьеры, курьеры,
Маклера, маклера, маклера.
От еврея и до китайца,
Проходимец и джентльмен,
Все в единой графе считаются
Одинаково – бизнесмен.
На цилиндры, шапо и кепи
Дождик акций свистит и льёт.
Вот где вам мировые цепи,
Вот где вам мировое жульё.
Если хочешь здесь душу выржать,
То сочтут: или глуп, или пьян.
Вот она - мировая биржа,
Вот они – подлецы всех стран.
Эти люди – гнилая рыба,
Вся Америка – жадная пасть.
Но Россия – вот это глыба!
Лишь бы только - Советская власть."
А вот еще..Письмо Есенина своему другу Александру Сахарову.Читать письма и дневниковые записи Есенина-занятие очень даже познавательное и интересное..Вот оно,это письмо.Интересно не столько его впечатление о США,сколько сам Есенин..
"Друг мой Саша! Привет тебе и тысячу поцелуев. Голубь милый, уезжая, я просил тебя помочь моим сестрам денежно, с этой просьбой обращаюсь к тебе и сейчас. Дай им сколько можешь, а я 3-го июля еду в Брюссель и вышлю тебе три посылки «Ара» . Прошу тебя как единственного родного мне человека. Об Анатолии я сейчас не думаю, ему, вероятно, самому не сладко. Я даже уверен в этом.
Родные мои! Хорошие!.. .
Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом?
Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет. Здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал и не знаю, где им пахнет. В страшной моде господин доллар, на искусство начхать — самое
высшее музик-холл. Я даже книг не захотел издавать здесь, несмотря на дешевизну бумаги и переводов. Никому здесь это не нужно. Ну и ебал я их тоже с высокой лестницы. Если рынок книжный — Европа, а критик — Львов-Рогачевский, то глупо же ведь писать стихи им в угоду и по их вкусу. Здесь все выглажено, вылизано и причесано так же почти, как голова Мариенгофа. Птички какают с разрешения и сидят, где им позволено. Ну, куда же нам с такой непристойной поэзией?
Это, знаете ли, невежливо так же, как коммунизм. Порой мне хочется послать все это к ебенейшей матери и навострить лыжи обратно. Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод и людоедство, зато у нас есть душа, которую здесь за ненадобностью сдали в аренду под смердяковщину. Еб их проеби в распроебу. Конечно, кой-где нас знают, кой-где есть стихи переведенные, мои и Толькины, но на кой хуй все это, когда их никто не читает.
Сейчас на столе у меня английский журнал со стихами Анатолия, который мне даже и посылать ему не хочется. Очень хорошее издание, а на обложке пометка: в колич. 500 экз. Это здесь самый большой тираж! Взвейтесь, кони! Неси, мой ямщик.... Матушка! Пожалей своего бедного сына.. .
А знаете? У алжирского бея под самым носом шишка?
Передай все это Клычкову и Ване Старцеву. Когда они будут ебунаться, душе моей в тот час легче станет. Друг мой! Если тебя обо мне кто-нибудь спросит, передай, что я пока утонул в сортире с надписью на стенке:
«Есть много разных вкусов и вкусиков
....»
Остальное пусть докончит Давид Самойлович и Сережа. Они это хорошо помнят. Передай им кстати мой большущий привет и скажи, что я пишу им особо.
Твой Сергунь.
1922 год"
Вот здесь я нашел это письмо: http://www.esenin-sergej.ru/esenin/pisma/204.php
Кстати..интересное у него выражение на лице.Как он сам выразился в своем письме:"Ебал я вас с высокой лестницы!"-это просто на лице у него написано.
×cont.ws
АМЕРИКАНСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА - ОТКРОВЕНИЯ БЕЗ ПРИКРАС
Осенью 1921 года Есенин познакомился с танцовщицей Айседорой Дункан, на которой он женился 2 мая 1922 года. При этом Есенин не говорил по-английски, а Дункан едва изъяснялась по-русски. Сразу после свадьбы Есенин сопровождал Дункан в турах по Европе (Германия, Бельгия, Франция, Италия) и США.
В своих впечатлениях о США Есенин был противоречив, на публике он не скрывал своего восхищения штатами, а на бумаге обрушивал всю свою нелюбовь и неприязнь. Где правда, а где вымысел? Давайте разбираться.
Итак, в декабре 1920 года на новогоднем банкете в Доме печати Сергей Есенин, по свидетельству мемуариста, говорил Маяковскому: «Россия моя, ты понимаешь, моя, а ты… ты американец! Моя Россия!» На что Маяковский иронически отвечал: «Возьми, пожалуйста! Ешь ее с хлебом!»
Но в Америку Есенин собрался раньше Маяковского. Вместе с возлюбленной Айседорой Дункан.
Когда Айседора отправилась в Россию, она ожидала чего угодно, только не того, что ей предсказала гадалка: в новой стране она выйдет замуж. Ей было 44 года, она никогда не была замужем. В тот вечер, когда 26-летний Есенин впервые увидел Айседору Дункан, она танцевала под «Интернационал» в красном хитоне, символизирующем победу революции. Они познакомились и специфически пообщались: все, что она сказала ему по-русски, – «золотая голова», «ангел» и «тщорт».
В апреле 1922 года Есенин получает заграничный паспорт для поездки в Берлин сроком на три месяца.
Есенин сопровождал в гастрольном турне Айседору Дункан, к которой в Европе должны были присоединиться 20 учениц ее балетной школы. Однако коллегия Наркомпроса выезд девочек запретила.
Непосредственно перед поездкой Есенин и Дункан решили оформить отношения. По словам одного мемуариста, они сделали это, потому что помнили об инциденте в Нью-Йорке с Горьким и Марией Андреевой, брак которых не был зарегистрирован. Они расписались 2 мая в Хамовническом ЗАГСе, причем каждому была присвоена двойная фамилия: Есенин стал по паспорту называться «Есенин-Дункан», а его жена – «Дункан-Есенин».
Утром 10 мая молодожены вылетели с Центрального московского аэродрома имени Троцкого на Ходынском поле в Кенигсберг. Это был экстравагантный по тем временам поступок, под стать звездной паре. В салоне «Фоккера» F.II было всего пять мест, занятых, как правило, дипломатами и дипкурьерами. Из Кенигсберга супруги вечерним поездом в тот же день выехали в Берлин.
С каким настроем Есенин ехал в Европу и Америку – за новыми впечатлениями, за славой, бежал от советской реальности, искал новую почву под ногами? И с чем связано напутствие Троцкого, о котором позже выскажется сам Есенин. Напомним слова Троцкого:
«Сейчас для Есенина, поэта, от которого хоть он и левее нас, грешных, все-таки попахивает средневековьем, начались годы странствия. Воротится он не тем, что уехал. Но не будем загадывать: приедет, сам расскажет.»
А вот, что об этом чуть позже скажет Сергей Есенин:
«Я не читал статью Л. Д. Троцкого о современном искусстве, и обо мне, когда был за границей. Она попалась мне только теперь, когда я вернулся домой. Прочёл о себе и грустно улыбнулся. Мне нравится гений этого человека, но видите ли?.. Впрочем, он замечательно прав, говоря, что я вернусь не тем, чем был. Да, я вернулся не тем. Много дано мне, но и много отнято. Перевешивает то, что дано.»
Есенин понимал, что слова Троцкого звучат очень свысока, он как бы поучает Есенина, как поучал он и многих других людей постарше. У поэта действительно был тяжелый период. Он женился, разводился, все это у него занимало не слишком много времени, и для него это, наверно, был очередной шанс найти себя, теперь уже в Европе и в мире. В те годы это было, в общем-то, большой редкостью.
Париж в 1920-ые«Вонючая Европа»
Европа Есенину категорически не понравилась. В одном из писем он пишет об этом так:
«Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер. Пусть мы азиаты, пусть дурно пахнем, чешем, не стесняясь, у всех на виду седалищные щеки, но мы не воняем так трупно, как воняют внутри они. Никакой революции здесь быть не может. Все зашло в тупик. Спасет и перестроит их только нашествие таких варваров, как мы. Нужен поход на Европу…»
У него было несколько публичных выступлений в Берлине и Париже. Каждый раз он читал «Исповедь хулигана».
В первые дни пребывания в Германии Есенин вместе с Дункан посетил берлинский «Дом Искусств». По воспоминаниям очевидцев при их появлении кто-то крикнул – «Интернационал!». «А в ответ свистки. Благонамеренность была оскорблена… Есенин вскочил на стол и стал читать о скитальческой озорной душе. Свистки смолкли. Стихотворения покрывались овацией. И овацией кончился вечер». «В берлине я наделал, конечно, много скандала и переполоха… Все думают, что я приехал на деньги большевиков, как чекист или как агитатор. Мне все это весело и забавно», — рассказывал поэт.
В Берлине Есенин и Дункан вторично зарегистрировали свой брак – на всякий случай.
Айседора показала мужа врачу, и тот рекомендовал ему воздержаться от употребления алкоголя хотя бы на два-три месяца. Есенин соблюдал обет трезвости до Америки, но когда приехали в Америку, оказалось, что там сухой закон. Кроме Германии, Айседора возила мужа в Бельгию, Италию и Францию, но везде ему было бесприютно. Наконец, в конце сентября супруги сели в Гавре на пароход «Париж» и отбыли в Новый Свет.
В Нью-Йорском порту иммиграционные власти не позволили им сойти на берег. Есенин и Дункан провели ночь в своей каюте, чтобы наутро предстать перед особой комиссией – именно во время этого допроса у Есенина возникла ассоциация с гоголевским Миргородом.
Нью-Йорк порт в 1920-ыеКАК ЭТО БЫЛО ИЗ МЕМУАРОВ ПОЭТА:
«На шестой день, около полудня, показалась земля. Через час глазам моим предстал Нью-Йорк. Мать честная! До чего бездарны поэмы Маяковского об Америке! Разве можно выразить эту железную и гранитную мощь словами?! Это поэма без слов. Рассказать ее будет ничтожно…
…Здания, заслонившие горизонт, почти упираются в небо. Над всем этим проходят громаднейшие железобетонные арки. Небо в свинце от дымящихся фабричных труб. Дым навевает что-то таинственное, кажется, что за этими зданиями происходит что-то такое великое и громадное, что дух захватывает. Хочется скорее на берег, но… но прежде должны осмотреть паспорта…
В сутолоке сходящих подходим к какому-то важному субъекту, который осматривает документы. Он долго вертит документы в руках, долго обмеривает нас косыми взглядами и спокойно по-английски говорит, что мы должны идти в свою кабину, что в Штаты он нас впустить не может и что завтра он нас отправит на Элис-Аленд.
Элис-Аленд — небольшой остров, где находятся карантин и всякие следственные комиссии. Оказывается, что Вашингтон получил сведения о нас, что мы едем как большевистские агитаторы. Завтра на Элис-Аленд… Могут отослать обратно, но могут и посадить…
В кабину к нам неожиданно являются репортеры, которые уже знали о нашем приезде. Мы выходим на палубу. Сотни кинематографистов и журналистов бегают по палубе, щелкают аппаратами, чертят карандашами и всё спрашивают, спрашивают и спрашивают. Это было приблизительно около 4 часов дня, а в 5 1/2 нам принесли около 20 газет с нашими портретами и огромными статьями о нас. Говорилось в них немного об Айседоре Дункан, о том, что я поэт, но больше всего о моих ботинках и о том, что у меня прекрасное сложение для лёгкой атлетики и что я наверняка был бы лучшим спортсменом в Америке. Ночью мы грустно ходили со спутником по палубе. Нью-Йорк в темноте ещё величественнее.
Утром нас отправили на Элис-Аленд. Садясь на маленький пароход в сопровождении полицейских и журналистов, мы взглянули на статую свободы и прыснули со смеху. «Бедная, старая девушка! Ты поставлена здесь ради курьёза!» — сказал я. Журналисты стали спрашивать нас, чему мы так громко смеемся. Спутник мой перевёл им, и они засмеялись тоже.
На Элис-Аленде нас по бесчисленным комнатам провели в комнату политических экзаменов. Когда мы сели на скамьи, из боковой двери вышел тучный, с круглой головой, господин, волосы которого немного были вздернуты со лба челкой кверху и почему-то напомнили мне рисунки Пичугина в сытинском издании Гоголя.
— Смотри, — сказал я спутнику, — это Миргород! Сейчас прибежит свинья, схватит бумагу, и мы спасены!
— Мистер Есенин, — сказал господин. Я встал. — Подойдите к столу! — вдруг твёрдо сказал он по-русски. Я ошалел. — Подымите правую руку и отвечайте на вопросы.
Я стал отвечать, но первый вопрос сбил меня с толку:
— В Бога верите?
Что мне было сказать? Я поглядел на спутника, тот мне кивнул головой, и я сказал:
—Да.
— Какую признаёте власть?
Ещё не легче. Сбивчиво я стал говорить, что я поэт и что в политике ничего не смыслю. Помирились мы с ним, помню, на народной власти. Потом он, не глядя на меня, сказал:
— Повторяйте за мной: «Именем господа нашего Иисуса Христа обещаюсь говорить чистую правду и не делать никому зла. Обещаюсь ни в каких политических делах не принимать участия».
Я повторял за ним каждое слово, потом расписался, и нас выпустили. После мы узнали, что друзья Дункан дали телеграмму Гардингу. (29 -ый Президент США с 1921 по 1923 год) Он дал распоряжение по лёгком опросе впустить меня в Штаты. Взяли с меня подписку не петь «Интернационала», как это сделал я в Берлине.
Нью-Йорк 1920-ыеНЬЮ-ЙОРК
Сломя голову я сбежал с пароходной лестницы на берег. Вышли с пристани на стрит, и сразу на меня пахнуло запахом, каким-то знакомым запахом. Я стал вспоминать: «Ах, да это… это тот самый… тот самый запах, который бывает в лавочках со скобяной торговлей». Около пристани на рогожах сидели или лежали негры. Нас встретила заинтригованная газетами толпа.
Когда мы сели в автомобиль, я сказал журналистам: «Mi laik Amerika…». Через десять минут мы были в отеле.
Москва, 14 августа 1923 г.
БРОДВЕЙ
На наших улицах слишком темно, чтобы понять, что такое электрический свет Бродвея. Мы привыкли жить под светом луны, жечь свечи перед иконами, но отнюдь не пред человеком.
Америка внутри себя не верит в Бога. Там некогда заниматься этой чепухой. Там свет для человека, и потому я начну не с самого Бродвея, а с человека на Бродвее.
Обиженным на жестокость русской революции культурникам не мешало бы взглянуть на историю страны, которая так высоко взметнула знамя индустриальной культуры.
ЧТО ТАКОЕ АМЕРИКА?
Вслед за открытием этой страны туда потянулся весь неудачливый мир Европы, искатели золота и приключений, авантюристы самых низших марок, которые, пользуясь человеческой игрой в государства, шли на службу к разным правительствам и теснили коренной красный народ Америки всеми средствами.
Красный народ стал сопротивляться, начались жестокие войны, и в результате от многомиллионного народа краснокожих осталась горсточка (около 500 000), которую содержат сейчас, тщательно огородив стеной от культурного мира, кинематографические предприниматели. Дикий народ пропал от виски. Политика хищников разложила его окончательно. Гайавату заразили сифилисом, опоили и загнали догнивать частью на болота Флориды, частью в снега Канады. (речь идет о коренных жителях Америки — индейцах)
Но и всё же, если взглянуть на ту беспощадную мощь железобетона, на повисший между двумя городами Бруклинский мост, высота которого над землей равняется высоте 20-этажных домов, все же никому не будет жаль, что дикий Гайавата уже не охотится здесь за оленем. И не жаль, что рука строителей этой культуры была иногда жестокой.
Индеец никогда бы не сделал на своем материке того, что сделал «белый дьявол».
Сейчас Гайавата — этнографический киноартист; он показывает в фильмах свои обычаи и своё дикое несложное искусство. Он все так же плавает в отгороженных водах на своих узеньких пирогах, а около Нью-Йорка стоят громады броненосцев, по бокам которых висят десятками уже не шлюпки, а аэропланы, которые подымаются в воздух по особо устроенным спускным доскам; возвращаясь, садятся на воду, и броненосцы громадными рычагами, как руками великанов, подымают их и сажают на свои железные плечи.
Нужно пережить реальный быт индустрии, чтобы стать её поэтом. У нашей российской реальности пока ещё, как говорят, «слаба гайка», и потому мне смешны поэты, которые пишут свои стихи по картинкам плохих американских журналов.
В нашем литературном строительстве со всеми устоями на советской платформе я предпочитаю везти телегу, которая есть, чтобы не оболгать тот быт, в котором мы живем. В Нью-Йорке лошади давно сданы в музей, а в наших родных пенатах…
Ну да ладно! Москва не скоро строится. Поговорим пока о Бродвее с точки зрения великих замыслов. Эта улица тоже ведь наша.
Сила Америки развернулась окончательно только за последние двадцать лет. Ещё сравнительно не так давно Бродвей походил на наш старый Невский, теперь же это что-то головокружительное. Этого нет ни в одном городе мира. Правда, энергия направлена исключительно только на рекламный бег. Но зато дьявольски здорово! Американцы зовут Бродвей, помимо присущего ему названия «окраинная дорога», — «белая дорога». По Бродвею ночью гораздо светлее и приятнее идти, чем днём.
Перед глазами — море электрических афиш. Там, на высоте 20-го этажа, кувыркаются сделанные из лампочек гимнасты. Там, с 30-го этажа, курит электрический мистер, выпуская электрическую линию дыма, которая переливается разными кольцами. Там, около театра, на вращающемся электрическом колесе танцует электрическая Терпсихора и т. д., всё в том же роде, вплоть до электрической газеты, строчки которой бегут по 20-му или 25-му этажу налево беспрерывно до конца номера. Одним словом: «Умри, Денис!..»
«Умри, Денис!..» — Часть фразы, приписываемой князю Г. А. Потемкину-Таврическому. Денис — русский драматург Денис Иванович Фонвизин.
Из музыкальных магазинов слышится по радио музыка Чайковского. Идёт концерт в Сан-Франциско, но любители могут его слушать и в Нью-Йорке, сидя в своей квартире.
Когда всё это видишь или слышишь, то невольно поражаешься возможностям человека, и стыдно делается, что у нас в России верят до сих пор в деда с бородой и уповают на его милость.
Бедный русский Гайавата!
БЫТ И ГЛУБЬ ШТАТОВ
Тот, кто знает Америку по Нью-Йорку и Чикаго, тот знает только праздничную или, так сказать, выставочную Америку.
Нью-Йорк и Чикаго есть не что иное, как достижения в производственном искусстве. Чем дальше вглубь, к Калифорнии, впечатление громоздкости исчезает: перед глазами бегут равнины с жиденькими лесами и (увы, страшно похоже на Россию!) маленькие деревянные селения негров. Города становятся похожими на европейские, с той лишь разницей, что если в Европе чисто, то в Америке все взрыто и навалено как попало, как бывает при постройках. Страна всё строит и строит.
Черные люди занимаются земледелием и отхожим промыслом. Язык у них американский. Быт — под американцев. Выходцы из Африки, они сохранили в себе лишь некоторые инстинктивные выражения своего народа в песнях и танцах. В этом они оказали огромнейшее влияние на мюзик-холльный мир Америки. Американский фокстрот есть не что иное, как разжиженный национальный танец негров. В остальном негры — народ довольно примитивный, с весьма необузданными нравами. Сами американцы — народ тоже весьма примитивный со стороны внутренней культуры.
Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным вопросам. Американец всецело погружается в «Business» и остального знать не желает.
Искусство Америки на самой низшей ступени развития. Там до сих пор остается неразрешённым вопрос: нравственно или безнравственно поставить памятник Эдгару По. Всё это свидетельствует о том, что американцы — народ весьма молодой и не вполне сложившийся. Та громадная культура машин, которая создала славу Америке, есть только результат работы индустриальных творцов и ничуть не похожа на органическое выявление гения народа.
Народ Америки — только честный исполнитель заданных ему чертежей и их последователь. Если говорить о культуре электричества, то всякое зрение упрётся в этой области в фигуру Эдисона. Он есть сердце этой страны. Если бы не было этого гениального человека в эти годы, то культура радио и электричества могла бы появиться гораздо позже, и Америка не была бы столь величественной, как сейчас.
Со стороны внешнего впечатления в Америке есть замечательные курьёзы. Так, например, американский полисмен одет под русского городового, только с другими кантами.
Этот курьёз объясняется, вероятно, тем, что мануфактурная промышленность сосредоточилась главным образом в руках эмигрантов из России.
Наши сородичи, видно, из тоски по родине, нарядили полисмена в знакомый им вид формы.
Для русского уха и глаза вообще Америка, а главным образом Нью-Йорк, — немного с кровью Одессы и западных областей. Нью-Йорк на 30 процентов еврейский город. Евреев главным образом загнала туда нужда скитальчества из-за погромов. В Нью-Йорке они осели довольно прочно и имеют свою жаргонную культуру, которая ширится всё больше и больше. У них есть свои поэты, свои прозаики и свои театры. От лица их литературы мы имеем несколько имён мировой величины. В поэзии сейчас на мировой рынок выдвигается с весьма крупным талантом Мани-Лейб.
Мани-Лейб — уроженец Черниговской губ. Россию он оставил лет 20 назад. Сейчас ему 38. Он тяжко пробивал себе дорогу в жизни сапожным ремеслом и лишь в последние годы получил возможность существовать на оплату за своё искусство.
Переводами на жаргон он ознакомил американских евреев с русской поэзией от Пушкина до наших дней и тщательно выдвигает молодых жаргонистов с довольно красивыми талантами от периода Гофштейна до Маркиша. Здесь есть стержни и есть культура.
В специфически американской среде — отсутствие всякого присутствия.
Свет иногда бывает страшен. Море огня с Бродвея освещает в Нью-Йорке толпы продажных и беспринципных журналистов. У нас таких и на порог не пускают, несмотря на то что мы живём чуть ли не при керосиновых лампах, а зачастую и совсем без огня.
Сила железобетона, громада зданий стеснили мозг американца и сузили его зрение. Нравы американцев напоминают незабвенной гоголевской памяти нравы Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича.
Как у последних не было города лучше Полтавы, так и у первых нет лучше и культурней страны, чем Америка.
— Слушайте, — говорил мне один американец, — я знаю Европу. Не спорьте со мною. Я изъездил Италию и Грецию. Я видел Парфенон. Но всё это для меня не ново. Знаете ли вы, что в штате Теннесси у нас есть Парфенон гораздо новей и лучше?
От таких слов и смеяться и плакать хочется. Эти слова замечательно характеризуют Америку во всём, что составляет её культуру внутреннюю. Европа курит и бросает, Америка подбирает окурки, но из этих окурков растёт что-то грандиозное.
Места нет здесь мечтам и химерам, Отшумела тех лет пора. Всё курьеры, курьеры, курьеры, Маклера, маклера, маклера.
От еврея и до китайца, Проходимец и джентльмен, Все в единой графе считаются Одинаково – бизнесмен.
На цилиндры, шапо и кепи Дождик акций свистит и льёт. Вот где вам мировые цепи, Вот где вам мировое жульё.
Если хочешь здесь душу выржать, То сочтут: или глуп, или пьян. Вот она — мировая биржа, Вот они – подлецы всех стран.
Читайте также:
АЛЕКСАНДР БЛОК — ЛЮБОПЫТНЫЕ ФАКТЫ
АМЕРИКАНСКАЯ ПРЕССА: «ВЛЮБЛЕННОСТЬ В РУССКИХ ОЧЕВИДНА…»
САМЫЕ ЗНАМЕНИТЫЕ РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ В АМЕРИКАНСКОЙ МОДЕ
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.
moiarussia.ru
„Все они - Класс грабительских банд”
Мы же, к сожалению, наши золотые рощи безжалостно вырубаем ради получения сиюминутной прибыли. Причём сносим под корень не только деревья, но вынуждены и уничтожать те основы, подрубать те нравственные и культурные корни нашего общества, которые всегда выделяли Русь, Россию в лучшую сторону по сравнению с алчным Западом.
Столетие Октябрьской революции должно заставить каждого задуматься, а правильным ли путём мы движемся? И так ли уж нам нужен капитализм? Капитализм, который по самой своей сути совершенно античеловечен.
Так не лучше ли нам снова стать людьми? А для начала, давайте вспомним стихи нашего замечательного поэта. Стихи из его драматической поэмы с весьма и весьма характерным названием:„Страна негодяев”. Есенин знал, что говорил. А теперь и мы, увы, тоже это знаем.
Не все ли равно,
К какой роже
Капиталы текут в карман.
Мне противны и те и эти.
Все они -
Класс грабительских банд.
Места нет здесь мечтам и химерам,Отшумела тех лет пора.Всё курьеры, курьеры, курьеры,Маклера, маклера, маклера.От еврея и до китайца,Проходимец и джентльмен,Все в единой графе считаютсяОдинаково – business men.На цилиндры, шапо и кепиДождик акций свистит и льёт.Вот где вам мировые цепи,Вот где вам мировое жульё.Если хочешь здесь душу выржать,То сочтут: или глуп, или пьян.Вот она - мировая биржа,Вот они – подлецы всех стран.
Эти люди – гнилая рыба,Вся Америка – жадная пасть.Но Россия – вот это глыба!Лишь бы только - Советская власть.
ss69100.livejournal.com
Текст песни Есенин - Страна негодяев 2 перевод, слова песни, видео, клип
Р а с с в е т о вДело, друзья, не в этом. Мой рассказ вскрывает секрет. Можно сказать перед всем светом, Что в Америке золота нет. Там есть соль, Там есть нефть и уголь, И железной много руды. Кладоискателей вьюга Замела золотые следы. Калифорния - это мечта Всех пропойц и неумных бродяг. Тот, кто глуп или мыслить устал, Прозябает в ее краях. Эти люди - гнилая рыба. Вся Америка - жадная пасть, Но Россия... вот это глыба... Лишь бы только Советская власть!.. Мы, конечно, во многом отстали. Материк наш: Лес, степь да вода. Из железобетона и стали Там настроены города. Вместо наших глухих раздолий, Там, на каждой почти полосе, Перерезано рельсами поле С цепью каменных рек - шоссе. И по каменным рекам без пыли, И по рельсам без стона шпал И экспрессы и автомобили От разбега в бензинном мыле Мчат, секундой считая доллар, Места нет здесь мечтам и химерам, Отшумела тех лет пора. Все курьеры, курьеры, курьеры, Маклера, маклера, маклера. От еврея и до китайца Проходимец и джентельмен, Все в единой графе считаются Одинаково - business men, На цилиндры, шапо и кепи Дождик акций свистит и льет. Вот где вам мировые цепи, Вот где вам мировое жулье. Если хочешь здесь душу выржать, То сочтут: или глуп, или пьян. Вот она - мировая биржа! Вот они - подлецы всех стран.
V a t e C o inThe point, my friends, is not the point. My story reveals the secret. We can say to the whole world, That in America there is no gold. There is a salt, There is oil and coal, And a lot of iron ore. Treasure Hunt blizzard Swept gold traces. California - a dream All drunkards and vagrants unwise. Anyone who is stupid to think or tired To wallow in its edges. These people - the rotten fish. All of America - greedy jaws, But Russia ... that is a block of ... If only the Soviet power! .. We, of course, largely behind. Our continent: The forest, steppe and water. Reinforced concrete and steel There are set of the city. Instead, our deaf expanse, There, in almost every lane, Field cut the rails With a chain of stone river - highway. And the stone rivers free of dust, And on rails without a groan sleepers And expression and cars From the run-up in gasoline soap Race, second counting dollar Places there are dreams and chimeras, Otshumeli those years go. All couriers, messengers, couriers, Brokers, broker, broker. The Jews, and to Chinese Rogue and gentlemen, All in a single column are considered Equally - business men, On cylinders, Chapeau and caps Rain shares whistles and pours. That's where you global chain That's where you crooks world. If you want to here vyrzhat soul, So consider: either stupid or drunk. Here it is - the world market! Here they are - the scoundrels of all countries.
songspro.ru
