История банковского и биржевого дела (Е. В. Соколов, 2013). Банки и биржи

История банковского и биржевого дела (Е. В. Соколов, 2013)

Глава 3

Банки и биржи в Средние века

После распада государств древнего мира, в эпоху господства натурального хозяйства обмен товарами находился в зачаточном состоянии, поэтому отсутствовали условия для возникновения банков. Постепенно, с развитием ремесел и сельского хозяйства, появилась возможность делать сбережения, что способствовало развитию международной торговли и возрождению банковского дела.

В XII–XIII вв. все более или менее крупные денежные потоки шли через банковско-торговые дома ломбардцев (север Италии). Итальянские купцы-банкиры исполняли роль посредников во всей средиземноморско-европейской торговле.

Закупленные ломбардцами в странах Арабского Востока товары лишь в незначительной части употреблялись в самой Италии. Торговля приобрела в основном «многозвенный» характер: шелк, например, покупался у арабского оптовика, чтобы затем продаваться в торговых отделениях, разбросанных по всей Европе, или быть проданным местному купцу-разносчику.

Деятельность банкира в то время была весьма разнообразной. Он осуществлял безналичные расчеты по сделкам своих клиентов – трансферт. Он выступал посредником при купле-продаже и даже составлял договоры, выполнял другие функции современных нотариусов. Кроме того, итальянские банкиры впервые приступили к эмиссии банковских билетов, именовавшихся «гуду» и имевших обращение наряду со звонкой монетой.

Развитие международной торговли способствовало возникновению банковского дела в Италии, что неизбежно повлекло за собой и появление банковского законодательства. При этом отношение властей к банкам было далеко не дружественным. Так, в 1270 г. в Венеции принимается закон о внесении торговому консулу залога в 2 тыс. лир серебром для лиц, занимавшихся банковским делом. В 1318 г. залог составлял уже 5 тыс. лир. В 1403 г. появился закон, согласно которому банки имели право проводить операции лишь в пределах суммы, не превышающей в 1,5 раза суммы денежных ссуд, выданных банком правительству. Позже залог вырос до 25 тыс. лир. Сначала за банками надзирали консулы (высшие должностные лица), затем была создана особая комиссия из трех инспекторов, позже к каждому банкиру прикомандировывалось особое лицо. Такая «забота» государства не могла не принести свои плоды – начался упадок банковской деятельности и, как следствие, торговли и ремесла. В Венеции антибанковское законодательство продержалось дольше всего – до 1528 г., когда был издан закон, согласно которому было запрещено совмещать ремесло менялы и банкира.

Впрочем, чуть более чем через полстолетия ситуация изменилась. Тяжелейшая война с Турцией потребовала значительных средств, и обойтись без банков было уже невозможно. В 1584 г. сенат Венеции издал закон об учреждении общественного банка. Во избежание злоупотреблений управление им было возложено на членов правительства, трех главных директоров и трех инспекторов. Это не был банк в современном смысле этого слова, поскольку деньги, сданные на хранение, не могли быть обращены ни на какие инвестиции. В 1587 г. управление Венецианским банком было передано частным лицам, причем банкиры должны были внести залог в 25 тыс. дукатов. В 1619 г. банк был назван «ЖироБанком», т. е. переводным банком. Слово giro происходит от латинского gircus – циркуль, круг. Суть операций состояла в том, что для узкого круга клиентов средства по их приказу снимались со счета одного и зачислялись на счет другого.

Одновременно был принят закон, согласно которому всякий торговец должен был открыть в банке счет и осуществлять все расчеты через него. Огромные средства, собранные таким образом, тайно передавались правительству, вкладчики же нередко лишались своих денег. В 1640 и 1717 гг. банк приостанавливал свои платежи, и только в 1806 г. по указу итальянского вице-короля долги этого банка были ликвидированы. Поскольку в тот момент Италией управлял знаменитый наполеоновский маршал – кавалерист И. Мюрат, ликвидацию долгов банка можно назвать одной из немногих успешных «кавалерийских атак на капитал».

Гонения на банки имели место и в других итальянских городах: в 1286 г. банкиры были изгнаны из Пизы, в 1450 г. – из Вероны. Естественно, выселение сопровождалось конфискацией. К нападкам на банки власти активно подстрекала католическая церковь, мотивируя это библейским запрещением взимать проценты. Впрочем, реальная причина была куда более прозаической – епископы и монастыри сами были крупнейшими ростовщиками средневековой Европы и, как могли, боролись с конкурентами.

Италия же стала родоначальницей банков с акционерным, или складочным, как говорили раньше, капиталом. Генуэзский общественный банк также был образован в форме товарищества нескольких банкиров для кредитования Республики во время войны 1148 г. с Алжиром и Тунисом. Все члены этого товарищества считались кредиторами Республики и для обеспечения процентов прибегали к откупам. Таким образом, на таких же принципах образовывался целый ряд кредитных товариществ. Для удобства управления все они были слиты в 1407 г. в «Общество Св. Георгия». Обладая огромными суммами, своими войсками и флотом, товарищество заключало мирные и союзные договоры, объявляло войны. Но в 1796 г. банк товарищества должен был уплатить 14 820 700 лир, после чего прекратил платежи. После завоевания в 1796 г. Генуи французами банк утратил свое значение. В 1816 г. Генуя вошла в состав Сардинского королевства, которое превратило все паи Генуэзского банка в облигации королевства.

Известно, например, что к XV в. во Флоренции существовали банкирские дома, организованные в виде товариществ со складочным капиталом в 550 тыс. золотых флоринов. Вообще влияние банков на жизнь средневековой Италии было очень велико. Широко известен тот факт, что флорентийский банкир Джованни Медичи и его потомки правили этим итальянским городом-государством.

В XII–XIII столетиях в практике банковских операций стали использоваться векселя.

Вексель (нем. Wechsel – обмен) – письменное долговое обязательство строго установленной законом формы, дающее его владельцу (векселедержателю) безусловное право требовать по наступлении срока с лица, выдававшего вексель или его акцептовавшего, уплаты указанной в нем суммы.

В своей основе появление векселя имело деятельность менял, что кроме исторических документов подтверждает и сама этимология этого слова в различных европейских языках (менять, разменное письмо). Поскольку феодальная раздробленность привела к огромному разнообразию находившейся в обращении монеты, причем почти всегда скверного качества или сознательно порченной (единственной действительно качественной монетой все купцы признавали византийское золото, но оно встречалось в Западной Европе редко и ценилось очень высоко), не только крупные торговые платежи, но и просто путешествие из Англии или Франции к подножию престола Святого Петра в Риме требовало предварительного обращения к профессионалу, способному разобраться во всем этом нумизматическом хаосе. Но возить с собой мешки со звонкой монетой, много весившей и занимавшей изрядное место, было небезопасно – на дорогах, как тогда говорили, «шалили».

Купец в результате шел к банкиру (например, компании Толомеи – бессмертный образ из романов М. Дрюона) в Париже и вносил ему определенную сумму во французской монете. Взамен он получал письмо, в котором поручалось отделению в Риме (или другому банкирскому дому, состоявшему с Толомеи в торговых отношениях) выплатить подателю данного документа соответствующую сумму в папской монете. Вероятно, реальное перемещение происходило редко, в случаях нехватки определенной монеты или по причинам политическим (например, запрещение на вывоз из государства его денежных знаков, широко, кстати, применявшееся на Руси вплоть до эпохи Петра I или во Франции до начала Столетней войны), ибо развитые встречные платежи позволяли осуществлять взаимозачет. Насколько выгоден был процесс обмена для банкиров, свидетельствует тот факт, что они активно способствовали сохранению феодальной раздробленности как условия для получения своих доходов.

Итак, появляется примитивный переводной вексель. На ярмарках, характеризующихся периодичностью проведения и ограниченностью во времени, вексель обретает такие свои характеристики, как срочность, а также жесткость и быстрота взыскания.

Граф Шампанский, покровитель и защитник купцов, приезжавших к нему на ярмарки и плативших за это сборы, учредил специальные ярмарочные суды, отличавшиеся быстротой рассмотрения дел и строгостью, с которой имущество должника реквизировалось в целях погашения долга. Для использования векселя того периода характерно появление так называемых презентантов – лиц, которым было поручено получить платеж. Одновременно, в связи с вовлечением в торговый оборот все большего числа лиц, как самостоятельная операция выделяется акцепт – признание за собой готовности платить. Акцепт (лат. аcceptus – принятый) – гарантия оплаты или согласие на оплату денежных, товарных или расчетных документов. Вексель предъявлялся к акцепту в начале ярмарки, и акцептованные векселя служили гарантией для купцов, у которых векселедержатель приобретал товары. В результате один и тот же вексель, переходя из рук в руки, обслуживал целый ряд сделок. В конце ярмарки все купцы собирались на собрание (virement), где специальный служитель оглашал список держателей векселей и проводил погашение требований. Если для банков вексель явился орудием развития их деятельности, то еще один важнейший элемент фондового рынка – биржа обязана ему своим появлением на свет.

Зачатки биржи как периодических собраний купцов и иных лиц для совершения торговых сделок заменимыми товарами без немедленной передачи этих товаров и их оплаты появляются впервые в Средние века в итальянских городах. На центральных площадях этих городов (Mercado nuovo во Флоренции, Rialto в Венеции), в местах сосредоточения их коммерческой жизни, и возникли первые биржи. Это были вексельные биржи. Лука Пачоли, великий родоначальник бухгалтерского учета, писал в 1494 г.: «Если ты спросишь, как можно узнать вексельный курс, то я отвечу, что в Венеции надо направиться на Rialto, во Флоренции же на Mercado nouvo, где обсуждается цена векселей».

Развитие векселя было процессом, занявшим не менее трех столетий, – первый вексельный устав появился в 1569 г. в Болонье (Италия).

В XIV–XVII вв. биржа активно развивается. Этот вечный соперник банков на фондовом рынке также обязан своим ростом векселям и государственным займам. Как уже указывалось, первые вексельные биржи возникли в итальянских городах.

Итальянцы создали и биржу в г. Брюгге (Бельгия), бывшем до наступления Реформации крупнейшим торговым центром, «маклером христианского мира, куда, как радиусы к центру, сходились торговые пути со всех сторон». В Брюгге же впервые появился и сам термин «биржа». Этимологию этого слова ясно объясняет в своем сочинении, вышедшем в 1567 г., итальянец Гвиччиардини, долгое время живший в Нидерландах. По его мнению, слово «биржа» происходит от названия площади в Брюгге, где стоял большой старинный особняк, ворота которого были украшены фамильным гербом владельцев дома – знатного рода Ван Дер Бурж – с изображением трех кожаных мешков (the buerse). На этой площади и проходили торговые собрания купцов, причем не купцов вообще, а только итальянских. Вероятно, дальнейшему распространению термина «биржа» послужило то, что в общем-то случайное название соответствовало значению слова bursa – кожаный мешок или в более широком смысле – денежные суммы, кассы, ассоциации купцов. Но в любом случае термин «биржа» почти до XVIII в. применялся исключительно в Нидерландах.

Таким образом, первые биржи были вексельными, связанными с банками, поскольку для возникновения фондовых бирж не было важнейшей предпосылки – самих ценных бумаг, роль товарных бирж играли ярмарки. Кроме того, основными участниками операций на этих биржах были итальянские купцы, являвшиеся и банкирами. Следовательно, первые биржи были учреждениями, обслуживавшими интересы банков в сфере вексельного обращения.

Первая товарная биржа появилась в XVI в. в Антверпене (Бельгия) в связи с тем, что Англия от экспорта сырой шерсти перешла к экспорту готового сукна. Занимавшиеся этим английские купцы обосновались в крупном порту – Антверпене. Роль же катализатора при образовании Антверпенской биржи сыграло то, что караваны португальских судов, возвращавшихся с грузом пряностей из стран Индийского океана, их владелец – король португальский направлял для реализации именно в Антверпен. На караваны с перцем заключались срочные сделки, а поскольку морские путешествия были делом небезопасным и их благополучный исход зависел от множества природных и политических причин, в сфере торговли пряностями пышным цветом расцвела биржевая спекуляция.

Последующими объектами спекуляции стали монопольные товары, такие как квасцы и медь. Риск торговли на товарной бирже был столь велик, что вполне объективной информацией считались предсказания астрологов. Поэтому наиболее солидные коммерсанты в XVI в. обратили свое внимание на фондовую биржу. И если раньше государственные займы лишь периодически заключались на ярмарках, то в Антверпене впервые появились ценные бумаги, которыми регулярно торговали, – облигации на предъявителя. Облигация (лат. obligation – обязательство) – ценная бумага, выпускаемая государством, акционерным обществом как долговое обязательство. Они передавались из рук в руки простым вручением. Вероятно, большая популярность этих ценных бумаг и привела к появлению примерно в то же время такого основополагающего вексельного реквизита, как передаточная надпись, значительно облегчившего вексельное обращение и позволившего этой ценной бумаге составить конкуренцию голландским облигациям в области обратимости, а значит, и ликвидности.

Первые появившиеся на бирже облигации были государственными, эмитируемыми нидерландским правительством, правительствами штатов и властями отдельных городов. Иногда в качестве эмитентов выступали откупщики. На бирже также обращались облигации королей Англии и Португалии и обязательства первых английских акционерных компаний. Все это способствовало поддержанию государственного кредита, поскольку раньше королям с трудом удавалось доставать небольшие суммы под высокие проценты.

Успех Антверпенской биржи был так велик, что, по словам англичан, она «проглотила купцов других городов и их торговлю».

Примерно в то же время образовалась и Лионская биржа. Первоначально она также была вексельной, причем курс векселей устанавливался в результате опроса банкиров, и этот официальный курс сообщался в другие места. В начале XVI в. в Лионе появилась фондовая биржа, поскольку к бирже стали обращаться за займами французские короли. Сначала они аккуратно выплачивали проценты, и всякое объявление о новых займах порождало усиленную биржевую спекуляцию. Когда в 1557 г. испанский король прекратил платежи, его заклятый враг – французский король Генрих IV заявил, что купцы могут не беспокоиться – он знает, чего требует королевская честь, и вновь занял 300 тыс. крон у немецких купцов, но через несколько месяцев сам последовал примеру недруга.

Обе биржи – Антверпенская и Лионская – просуществовали недолго. Первую погубила осада и разграбление города герцогом Альбой, а второю – фискальная политика французских королей и чума, свирепствовавшая в Лионе в 1576 г.

С падением Антверпена роль мировой биржи перешла к Амстердаму. Этому способствовало и то, что с конца XVI в. Голландия стала крупнейшей торговой колониальной державой. Она монополизировала не только индийскую, но и в значительной степени североморскую и балтийскую торговлю. Амстердам стал важнейшим рынком пряностей, сукна, хлеба, рыбы, табака и кофе. Неизмеримо возросшее значение торговли и торговцев особенно наглядно проявилось в том, что основным инструментом Амстердамской фондовой биржи стали уже не государственные облигации, а акции торговых компаний. Акция (гол. actie; фр. action) – ценная бумага, свидетельствующая об участии владельца (держателя акции) в капитале выпустившего ее акционерного общества и дающая ему право на приобретение части прибыли этого общества. Эти компании первоначально создавались для каждого нового путешествия, а по окончании экспедиции ликвидировались.

Монопольный характер, свойственный колониальной торговле во всех странах, неизбежно привел к слиянию всех торговых компаний в одну – Соединенную Ост-Индийскую компанию. Она имела постоянный капитал в 6,5 млн гульденов, минимальный срок членства в ней составлял 10 лет. Участие в компании обозначалось термином actie in de compagnie, т. е. акция обозначала не процентную бумагу, а долю участника в капитале компании, причем размеры этой доли могли быть различными. Компания имела право заключать мир и объявлять войну, строить крепости и города, назначать военных и гражданских чиновников, чеканить монету и заключать союзы с туземными раджами от имени Генеральных штатов. За попытку вступить в торговлю с Индией, не являясь участником компании, виновник подлежал смертной казни с конфискацией имущества. Однако подписка на акции была публичной, проводилась во всей стране, и любой житель Голландии мог подписаться на них. Курс акций еще до отправки в Индию первого корабля превысил номинал на 14–16 %.

После военных успехов Голландии в Индийском океане уже в следующем после образования компании 1605 г. впервые была распределена прибыль в размере 15 % (что интересно, не деньгами, а перцем), и курс увеличился до 140 %. В 1607 г. он составил уже 180–200 %, чему, вероятно, способствовал ложный слух о завоевании компанией Малакки. В 1608 г. акции упали до 160–130 %, что вызвало оживленную игру на понижение. Спекуляция осуществлялась в основном в виде срочных сделок. Первоначально акции были выписаны на разные суммы, но постепенно соображения удобства торговли привели к тому, что образовалась биржевая единица в 3 тыс. гульденов, именовавшаяся на бирже «акцией».

Усилению спекуляции способствовало и образование в 1622 г. Вест-Индийской компании. Подписка на акции этой компании велась не только в Нидерландах, но и за границей. Интересен следующий рекламный прием. В рекламных брошюрах разъяснялось, что наиболее выгодные предприятия в Голландии дают всего 10 % дохода, земля – 3 %, займы, выдаваемые под залог имений, – 4–6 %, депозитные вклады – 5–6 %, розничная торговля – 18–20 % прибыли при очень высоком проценте банкротств и дороговизне кредита для торговцев. Ост-Индийская же торговля приносит в среднем 24 % годовых, а операции с Вест-Индией должны быть еще выгоднее – ведь путешествие в Америку занимает вчетверо меньше времени, чем в Индию, а корабли, выдерживающие лишь три плавания в Индийском океане, способны служить в Атлантике на протяжении 12 навигаций.

Однако биржа не поддалась всем этим посулам и оказалась права. В то время как дела Ост-Индийской компании на протяжении всего XVII в. шли весьма удачно, Вест-Индийская компания преуспела только в пиратстве: с 1623 по 1636 гг. ею было захвачено 547 испанских судов общей стоимостью 40 млн гульденов. Но расходы на проведение этих операций, являвшихся, по сути, полномасштабной колониальной войной, оказались для компании непосильными, и, в конце концов, она обанкротилась, отказавшись от завоеванной ею Бразилии.

Биржа, тем не менее, благодаря операциям с обеими Индийскими компаниями расширилась, и в 1613 г. было построено новое биржевое здание (до этого сделки в хорошую погоду совершались на мосту, а в плохую – в церкви, под звуки органа).

В XII–XVII вв. конкурентами итальянцев и голландцев на банковских и биржевых рынках были французы. Видя, какие богатства извлекают итальянские купцы из операций обмена и ссуд, французы также втягивались в эти операции. Со временем национальная буржуазия не только перехватила у ломбардцев часть рынка, но и неоднократно добивалась у короля эдиктов об изгнании иностранных конкурентов (хотя этот факт не свидетельствует об особой действенности данных эдиктов).

Главным фактором, приведшим к широкому распространению во Франции банков, явилась Столетняя война. Именно тогда купцы начали систематически наживаться на предоставлении казне займов под большие проценты и именно тогда, наверное, была заложена столь характерная для всей последующей истории Франции тенденция к отвлечению значительной части капитала на финансирование государственного долга.

Существенно, что в победившей Англии, вывезшей из Франции огромное количество ценностей, существенной потребности в займах не было, значит, не было и потребности в банках. Первые банкирские дома в этой стране появились лишь в середине XVII в. Таким образом, данным примером подтверждается сделанный Густавом Шмоллером еще в 1893 г. в статье об историческом развитии предприятий вывод о влиянии, которое государственные займы оказали на возникновение предприятий с коллективным капиталом. Действительно, если частные коммерческие проекты того времени еще могли финансироваться за счет средств одного лица или незначительной группы лиц, связанных неформальными или временными соглашениями, то обеспечение кредитом государства требовало привлечения значительно больших средств, и кроме того, раз возникнув, государственный долг возобновлялся вновь и вновь, поощряя кредиторов к образованию постоянно действующих организаций с четко сформированной структурой и взаимной ответственностью их учредителей.

Вторая половина XV в. была для Франции периодом расцвета ярмарок: общефранцузских, провинциальных, местных, игравших большую роль в развитии общенационального рынка. Крупная оптовая торговля велась на лионских и нормандских (в Руане и Кане) ярмарках, затем товары перепродавались на ярмарках местного значения. Подобного рода разрыв между приобретением оптовых партий товара на большой ярмарке и их последующей распродажей по частям на более мелких ярмарках приводил ко все большему развитию вексельного обращения.

Возросло значение Лиона как крупнейшего торгового центра, связывавшего северные области Французского королевства с южными. Также происходило сосредоточие итальянских, немецких и местных банкиров, ссужавших деньги французским королям. Национальный капитал набирал силу. Уже при Карле VII (1422–1461 гг.) крупные займы предоставлял правительству Жак Кер, наживший огромное состояние на торговле с Левантом, эксплуатации рудников и откупе налогов.

Таким образом, к моменту, когда в Англии только появились первые коммерческие банки, Франция имела развитую кредитную систему. Уже к XVI в. Лион с его ярмарками и полученными от королей привилегиями сделался важнейшим международным денежным рынком. Здесь заключались государственные займы и совершались крупнейшие финансовые и кредитные операции, особенно в связи с тем, что сложившиеся к тому времени крупные европейские державы с их большими наемными армиями нуждались в значительных денежных средствах.

Постепенно происходило проникновение верхушки буржуазии в государственный аппарат. Буржуа стремились, скопив капитал, купить себе должность, резонно полагая, что спокойнее получать взятки и «левые» доходы, чем рисковать деньгами в торговле и промышленности. Должности покупались у правительства, рассматривавшего их продажу как своего рода внутренний заем, а жалованье – как проценты на капитал. Патенты на должности, чины и звания, с легкостью переходившие из рук в руки, вполне можно рассматривать как своеобразную государственную ценную бумагу того времени.

Следует отметить, что английские буржуа столкнулись с сильным местным самоуправлением, находившимся в руках дворян-джентри, и не могли даже мечтать о подобном. (Правда, английский джентри в глазах французского шевалье, которому в обязанность официально вменялось безделье, выглядел не столько дворянином, сколько буржуа.)

Почти все косвенные налоги сдавались на откуп компаниям капиталистов, прямые налоги в случае нужды (а дефицит был постоянной болезнью французских финансистов) закладывались под громадные проценты на несколько лет вперед. Эти компании «финансистов» в результате получали право, пользуясь аппаратом государственного принуждения, извлекать из населения суммы, во много раз превышавшие размеры откупа.

Придворные принимали в таких операциях деятельное участие, получая от откупщиков деньги «в подарок» за высокое покровительство, а позднее и непосредственно участвуя в делах публиканов.

Конец ознакомительного фрагмента.

kartaslov.ru

Статистика и мнения экспертов / Блог компании ITI Capital / Хабр

Проблема безопасности в финансовом секторе много раз обсуждалась с разных сторон. Платежные и банковские системы уязвимы. Пока финансовые институты выстраивают системы защиты, применяя все более изощренные технологии, мошенники учатся обходить их. Но какова ситуация на самом деле? Кто сегодня вырвался вперед в противостоянии экспертов по безопасности финансовых компаний и хакеров? На этот вопрос нам поможет ответить статистика, подкрепленная мнениями экспертов.

Соревнование без победителя

Мошенничество в финансовой сфере – это оборотная сторона процесса развития технологий. Полностью исключить уязвимости платежных и банковских систем невозможно. Поэтому основные усилия регуляторов, финансовых компаний и экспертов по безопасности тратятся на то, чтобы свести риски к минимуму. В то же время киберпреступники стараются найти способ обойти новые методы защиты — в итоге создается замкнутый круг постоянного противоборства атакующих и защитников.

Как только возникли первые электронные платежные сервисы и системы дистанционного банковского обслуживания, появились люди, готовые воспользоваться их недостатками в корыстных целях. В этом плане примечательна история PayPal. При выходе на объем операций в сотни переводов в минуту отслеживать их физически становится нереально. Из-за хакерских атак, компания поначалу теряла 10 млн. долларов ежемесячно, рассказывает один из основателей PayPal Питер Тиль.

К автоматизированной системе защиты мошенники быстро приспосабливались и находили варианты обхода. Пришлось создать гибрид человека и программы – систему «Игорь», по имени самого активного взломщика из России.

Сегодня PayPal предоставляет гарантии безопасности, как покупателю, так и продавцу. Это не означает, что мошенничество в платежном сервисе исключено. Просто компания в плюсе и может себе позволить оплачивать риски.

В определенном смысле безопасность основывается на вере в защищенность той или иной системы. Недавно мы писали о внедрении в России новой технологии токенизации, которую платежные системы Visa и MasterCard активно продвигают по миру, начиная с 2014 года. Многие уверены, что на сегодняшний день это идеальная защита от мошенников. Таковой она и будет считаться, пока не появится статистика, доказывающая обратное.

Уязвимости банковских сервисов

Итак, статистика. Проще всего оценить уровень безопасности финансовой сферы, связанной с электронными платежами и переводами, на цифрах. На первый взгляд это может показаться удивительным (особенно на фоне регулярных новостей о кражах с банковских карт), но для российских пользователей подобных систем здесь есть повод для оптимизма. Как рассказала «Ведомостям» генеральный директор Visa в России Екатерина Петелина, уровень безопасности по банковским картам в нашей стране остается одним из самых высокий в мире. Количество мошеннических операций с каждым годом продолжает снижаться.

За 2015 г. уровень мошенничества составил 3 коп. на 1000 руб., снизившись с 4 коп. Статистика бывает разная. Например, Центробанк полагает, что количество случаев взлома банковских карт через сеть выросло. Хотя общее число мошеннических операций с картами (в первую очередь, через банкоматы) в 2015 году снизилось на 27%, преступники активнее стали использовать дистанционные клиентские сервисы банков.

В свежем исследовании российских ИБ-экспертов говорится, что во всех системах дистанционного банковского обслуживания (ДБО), взятых на проверку, специалисты обнаружили уязвимости. Большинство (39%) из них обозначены как недостатки с низкой степенью риска. В сравнении с данными 2013—2014 годов общая доля критически опасных уязвимостей заметно снизилась (на 14%). Несмотря на это, общий уровень защищенности онлайн-банков остается довольно низким (90% ДБО имеют критически опасные уязвимости).

Защита от обратного

С банковскими и платежными системами все, более-менее, ясно. Безопасность здесь – вопрос веры и манипулирования разными вариантами статистических данных. Что происходит в секторе биржевой торговли?

Мы уже приводили сравнение уровня безопасности банков и бирж в плане количества и качества хакерских атак и пришли к выводу, что нападения на биржевые площадки и брокерские компании сравнительно редки. Если в банковском секторе взломы и попытки взломов принято считать уже вполне обыденным явлением, то каждая история с атакой на биржу вызывает серьезный общественный резонанс (при условии утечки данных об инциденте в прессу).

Статистики по взломам брокерских систем в открытом доступе нет. Но стоит понимать, что в случае атак на биржи или брокерские компании хакерам крайне сложно рассчитывать на немедленный заработок. Взломщики могут воспользоваться украденной информацией для нечестной торговли, но это уже достаточно сложная схема, которая под силу далеко не каждому злоумышленнику. Большинство же кибермошенников предпочитает идти по пути наименьшего сопротивления.

Тем более что, благодаря работе Центробанка РФ, система безопасности на российских биржах выстроена достаточно неплохо. В 2015 году здесь был создан собственный центр информационной безопасности, активно обменивающийся информацией с банками и биржами. Московскую биржу заставили в 2016 году полностью перейти на новую информационную архитектуру и обновить оборудование, чтобы минимизировать потери от технических сбоев.

Все это про защищенность системы в целом. Взломать же индивидуальный брокерский счет, теоретически не сложнее, чем банковский. Для этого злоумышленнику нужны ключи шифрования и пароль. Получить их можно, банально запустив в систему трояна. А вот вывести и обналичить средства уже гораздо сложнее.

Мошеннику придется начать манипулировать с ценными бумагами, что требует уже совершенно других навыков. Но биржи сегодня ограничивают максимально допустимый диапазон колебания цен во время одной торговой сессии. Поэтому, в любом случае, потери сводятся до небольшого, относительно всей суммы, процента.

Помимо этого, чтобы минимизировать возможный ущерб брокерские компании разрабатывают различные системы защиты клиентов. О том, как реализована подобная защита в торговой системе ITinvest MatriX мы расскажем в одном из следующих постов (кратко об этом можно прочитать по ссылке).

В конечном итоге, сложность взлома и вывода брокерских систем делает подобные кибератаки не слишком выгодными для киберпреступников.

Другие материалы по теме финансов и фондового рынка от ITinvest:

habr.com

тайна двух систем — Bankir.Ru

Становление биржевого фондового рынка — это необходимый процесс для развития любой рыночной модели. Прежде чем население получит возможность инвестировать средства на рынке ценных бумаг, сам фондовый рынок должен обязательно пройти институциональную стадию развития. Реализация стадии институционального влияния на фондовый рынок в ЕС в значительной степени отличалась от того, что можно было наблюдать в Северной Америке. Европа прошла тяжелый путь институционального развития фондового рынка, который все еще не завершен и пока пагубно отражается на развитии корпоративной среды в ЕС, даже несмотря на процессы глобализации.

РАЗНЫЕ МОДЕЛИ

Принципиальным отличием институциональных процессов развития фондового рынка в странах ЕС от картины в США остается значительная роль финансово-кредитных институтов в развитии рынка ценных бумаг. Исторически так складывается, что банковские учреждения независимо от развития корпоративного управления и рыночной экономики в целом на развивающихся рынках оказываются главными аккумуляторами ресурсов, при этом чем хуже развитие экономики, тем меньше у них внутренних конкурентов за ресурсы. Период распада СССР и развития новых государств в Центральной и Восточной Европе является дополнительным подтверждением того, что независимо от того, на фундаменте какой системы возникла рыночная среда, банки будут всегда занимать в ней определяющее место.

Напомним, что до 30-х годов ХХ века и в Европе, и в США коммерческие банки допускали практически без ограничений к операциям на рынке ценных бумаг. Тем не менее после кризиса, поразившего экономику США в первой половине ХХ века, коммерческие банки были отделены от инвестиционной отрасли вплоть до 2000 года, когда в США начал действовать закон Грэмма-Линча-Блилей. В то же время европейские банковские учреждения, пожелавшие работать на американском рынке, просто вынуждены были подчиниться правилам разделения банковского и инвестиционного бизнеса в США. У так называемых инвестиционных банков в США не хватило сразу возможности занять ниши, образовавшиеся после изгнания с рынка ценных бумаг коммерческих банков, и они со временем уступили пальму первенства компаниям по управлению активами. В результате в число крупных инвесторов в США попали компании, управлявшие инвестиционными и пенсионными фондами. В отличие от банков управляющие компании (УК) были заинтересованы в развитии качественного рынка акций, а также в развитии уровня корпоративного управления. Сами УК стали одним из важных элементов рыночного надзора за топ-менеджментом крупных эмитентов на рынке акций. Из-за технологии взаимоотношений УК с эмитентами УК просто вынуждены больше внимания уделять качеству корпоративного управления и контроля. УК заинтересованы в том, чтобы миноритарным акционерам компании доставались основные результаты работы корпорации.

В то же время банки в отношении эмитента всегда имеют как минимум два канала доходов: как инвестор и как кредитор. Из-за глобальных отличий между влиянием на фондовый рынок УК и коммерческих банков в течение последних 70 лет в ЕС и США, их рынки приобрели разные черты. Американский рынок ценных бумаг, и в частности акций, характеризуется своей жесткостью, серьезным подходом регулятора к раскрытию информации, большим вмешательством государства в систему контроля за корпорациями, а также беспрецедентными сроками наказания при нарушении законодательства в области регулирования отношений внутри корпоративной среды.

ЕВРОПЕЙСКИЕ ПОДХОДЫ

Если сравнивать европейскую модель фондового рынка с моделью в США, а также модели взаимодействия государственных регуляторов с участниками рынка, то нельзя не отметить мягкость европейских подходов. В таких юрисдикциях, как Швейцария или Дания, многие эмитенты вообще избавлены от обязанности подавать отчетность регулятору с последующей ее публикацией. Государственные органы надзора в этих странах традиционно передают биржам право требовать от эмитентов отчетность в обмен на право проходить листинг. В то же время фондовые биржи совсем не заинтересованы в том, чтобы регулярно и жестко требовать отчетность с эмитентов, ведь если на территории США 95% оборота акций приходится на две биржи, то в ЕС сейчас насчитывается до 20 более-менее заметных по обороту бирж. Несмотря на то что существуют явные тенденции к объединению бирж в Европе, особенно в зоне хождения евро, разница между требованиями бирж в разных странах ЕС все же остается, а единая валюта котировок обострила конкуренцию между биржами за эмитентов. В ЕС биржи более склонны к созданию альтернативных площадок, для которых характерен зачастую слишком мягкий подход к происхождению эмитентов и их корпоративной культуре.

Анализ того, что происходит на биржах Лондона, Брюсселя, Лиссабона говорит о том, что законодательство стран ЕС настолько либерально, что позволяет выходить на альтернативные площадки даже компаниям из классических офшорных юрисдикций. Компании из британских островных территорий довольно часто стали фигурировать на AIM Лондонской фондовой биржи. Случается, что некоторые из них создаются выходцами из развивающихся рынков для легализации схем вывоза капиталов за рубеж. В связи с подобным чрезмерно лояльным подходом возникает риск стагнации дальнейшего развития всего биржевого рынка ЕС. Причина же такого положения дел — сильное влияние банков на биржевой сектор. Банки, увы, не всегда заботит уровень корпоративного управления и цель, с которой иностранные эмитенты выходят на фондовые рынки ЕС.

ЧЕРНЫЕ ЯЩИКИ

К сожалению, отследить объем участия банков на бирже в качестве инвесторов, эмитентов и инфраструктурных участников не представляется возможным. Большинство банков ЕС де-юре перестали существовать в чистой форме как самостоятельные юридические лица и были поглощены банковскими или финансовыми холдингами, в состав которых входят как страховые компании, так и компании по управлению активами, инвестиционные подразделения которых или дочерние компании ведут торговлю на биржах. Случается так, что в один финансовый холдинг входит до 50 УК, брокерских контор, торговых домов и т.д. Отследить связи между холдингом и участниками бирж не представляется возможным, а следовательно, отследить реальный удельный вес банковских институтов в биржевом обороте не представляется реальным. Эксперты называют разные цифры — от 50 до 80%, однако проверить их или получить подтверждение у регуляторов сегодня не реально.

Несколько приоткрывает тайну контроля над биржами ЕС состав участников советов директоров и наблюдательных советов бирж. К примеру, главой наблюдательного совета биржи Deutsche Borse AG является Курт Фирметц (Kurt Viermetz), он же действующий глава ипотечного финансового холдинга Hypo Real Estate Holding AG, созданного на базе банка. В совете директоров той же биржи можно встретить действующего главу совета директоров швейцарского финансового холдинга Zurich Financial Services Манфреда

Гентца (Manfred Gentz), члена правления Deutsche Bank AG Германа-Йозефа Ламберти (Hermann-Josef Lamberti), главного исполнительного директора UniCredito Italiano S.p.A. Алесандро Профумо, и этот список можно продолжать. Сама же биржа на официальном сайте не раскрывает основных акционеров поименно, приводя только их структуру в географическом разрезе, по странам.

Краткий анализ Euronext — самой крупной биржи зоны обращения евро, показал аналогичную картину. Заместитель председателя наблюдательного совета биржи Доминик Хоен (Dominique Hoenn) является действующим старшим советником одного из крупнейших банков Франции — BNP Paribas S.A.; действующий финансовый директор Euronext Джуст Вандер Доэ де Вильбоа (Joost van der Does de Willebois) — в прошлом член совета директоров ING Group и т.д. И уже почти не вызывает удивления тот факт, что ключевые посты на Лондонской фондовой бирже (LSE) также заняты действующими или бывшими банкирами. Главный исполнительный директор Клара Фюрс (Clara Furse) ранее занимала ключевые посты в Credit Lyonnais и UBS, директор по корпоративному развитию LSE Ник Стачфилд (Nic Stuchfield) — бывший сотрудник Barclays Global Investors.

Итак, три самые крупные по объему капитализации европейские биржи полностью или частично контролируются банками или крупными финансовыми холдингами. Капитализация трех самых крупных по объему капитализации бирж ЕС на начало марта 2007 года составляла примерно $9,5 трлн, в то время как капитализация одной только Нью-Йоркской фондовой биржи составляла $15,5 трлн, а NASDAQ — $3,9 трлн. Интересно, что экономики ЕС и США сопоставимы по объемам. По итогам 2006 года объем ВВП в обеих юрисдикциях составлял примерно $12–13 трлн. Таким образом, численное превосходство американцев по показателю капитализации только подтверждает преимущества системы взаимоотношений американских бирж с институциональными инвесторами. При этом сопоставление цифр по объему капитализации рынков ЕС и США с годовым объемом ВВП на микроуровне выглядит еще более удручающим для ЕС. В качестве примера приведем оперативную статистику по состоянию на 7 мая 2007 года о размере капитализации самых крупных корпораций мира (табл.).

Как видим, в реальности из 20 самых крупных корпораций по размеру капитализации только три были зарегистрированы в странах ЕС. Из трех корпораций две принадлежали к нефтегазовой отрасли — отрасли, которая последнее время переживала бурный подъем из-за роста цен на нефть. Единственная не ресурсная европейская корпорация HSBC Holdings plc., которая вошла в десятку крупнейших корпораций мира, является финансовым холдингом, который построил свой бизнес на глобальной платформе. Большая часть бизнеса HSBC находится в Азии, США, банк работает на глобальной платформе и в принципе мало зависим от зоны обращения евро.

Таблица 1

20 самых дорогих корпораций мира по состоянию на 7 мая 2007 года

№	Компания	Отрасль	Капитализация, $ млрд	Удельный вес в первой двадцатке
1	ExxonMobil Corporation (США)	Нефтегазовая	455,315	9,80%
2	General Electric Company (США)	Многоотраслевая	383,131	8,24%
3	Microsoft Corporation (США)	Программное обеспечение	293,796	6,32%
4	Citigroup Inc. (США)	Финансовая	266,514	5,73%
5	AT & T Inc. (США)	Телекоммуникации	244,156	5,25%
6	Royal Dutch Shell plc (Нидерланды)	Нефтегазовая	231,859	4,99%
7	PetroChina Company Limited (Китай)	Нефтегазовая	228,510	4,92%
8	Bank of America Corporation (США)	Финансовая	228,257	4,91%
9	British Petroleum plc (Великобритания)	Нефтегазовая	220,780	4,75%
10	HSBC Holdings plc (Великобритания)	Финансовая	218,689	4,71%
11	Wal-Mart Stores, Inc. (США)	Розничная торговля	200,354	4,31%
12	The Procter & Gamble Company (США)	Бытовая химия	195,800	4,21%
13	Toyota Motor Corporation (Япония)	Автомобилестроение	195,423	4,21%
14	Pfizer Inc. (США)	Медицина	192,160	4,13%
15	American International Group, Inc. (США)	Финансовая	186,318	4,01%
16	Johnson & Johnson (США)	Бытовая химия	186,030	4,00%
17	China Mobile Ltd. (Китай)	Телекоммуникации	185,627	3,99%
18	TOTAL S.A. (Франция)	Нефтегазовая	183,339	3,95%
19	J.P.Morgan Chase & Co. (США)	Финансовая	180,141	3,88%
20	Chevron Corporation (США)	Нефтегазовая	171,036	3,68%
-	Всего:	-	4647,235	100,00%

Источник: Reuters

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ МЕНЯЕТ КАРТИНУ

Не все европейские компании были согласны в течение последних 10 лет терпеливо ждать роста своих рынков, а соответственно и роста своей стоимости, многие из них вышли на американский рынок акций, выпуская на свои акции депозитарные расписки. В топ-20 корпораций мира нет ни одной европейской или китайской корпорации, которые бы не торговались на американском рынке.

В результате массового паломничества в США европейские компании просто вынуждены были придерживаться жестких правил раскрытия информации, что в свою очередь совсем неожиданно отразилось на отношениях между регуляторами США и ЕС. В 2002 году после принятия закона Сорбейнса-Оксли американские власти предупредили европейских регуляторов об обязательности норм раскрытия информации для компаний, АДР на акции которых торгуются в США. Такое поведение Комиссии по ценным бумагам и биржам США инициировало в ЕС волну построения обязательных требований к раскрытию информации. Регуляторы Германии, Франции и Великобритании ввели в действие электронные системы раскрытия информации, аналогичные американской EDGAR. И хотя они пока еще недостаточно развиты, рынок уже почувствовал ужесточение надзора, в том числе благодаря нескольким громким делам, которые в 2003–2005 гг. раскрутил немецкий BaFIN и британская FSA.

В итоге процессы глобализации привели к тому, что щупальца американской системы регулирования постепенно дотянулись до европейских просторов. Когда-то воспринимаемое американцами как либеральное регуляторное пространство страны ЕС начало превращаться в площадку перекрестного надзора, до которой есть дело не только местному регулятору, но и Комиссии по ценным бумагам и биржам США. До начала 2006 года крупнейшие финансовые институты ЕС хранили молчание, «громкие дела» BaFIN и FSA касались всего лишь мелких жуликов, злоупотреблявших инсайдерской информацией. Однако во второй половине 2006 года случилось непредвиденное обстоятельство биржи: Euronext и NYSE объявили о слиянии и создании первой в мире трансатлантической площадки. Слияние таких гигантов, как Euronext и NYSE, делает решение проблемы единых регуляторных стандартов и стандартов биржевого раскрытия делом нескольких ближайших лет и еще более усиливает влияние Комиссии по ценным бумагам и биржам США на регуляторное поле ЕС. Первая реакция на усиления регуляторного поля в ЕС была уже в ноябре 2006 года, и, конечно, она прямо коснулась отношений банков с биржами.

ОТВЕТНЫЙ УДАР

В ноябре 2006 года Citigroup (США), Credit Suisse Group (Швейцария), Deutsche Bank (Германия), Goldman Sachs (США), Merrill Lynch (США), Morgan Stanley (США) и UBS (Швейцария) объявили о планах учредить в Европе собственную систему электронных торгов. Над проектом под названием «Многопрофильная торговая площадка» работа идет уже почти год. Интересно, что сообщение появилось только через три месяца после начала работ, и еще более интересно, что работы начались одновременно с объявлением о слиянии Euronext и NYSE. По планам банков-заговорщиков заработать система должна в начале 2008 года. Формально банки заявили, что недовольны высокой ценой на услуги фондовых бирж, но заметим, что проект «банковской биржи» фактически биржей не является, а представляет собой торговую систему. Банки хотят создать скоростную систему торгов с более низкими тарифами, чем у Лондонской фондовой биржи, Deutsche Borse и NYSE-Euronext. Еще более интересно, что банки также планируют упростить торги крупными пакетами акций, так как часто участники сделки не хотят, чтобы о ней знали на рынке, поскольку это может вызвать серьезное изменение котировок на биржах. С другой стороны, непрозрачность этих сделок может способствовать уклонению от исполнения антимонопольного законодательства.

На долю семи крупнейших банков-заговорщиков приходится почти половина сделок с акциями на европейских биржевых площадках, и кроме того, они являются ведущими игроками на внебиржевом рынке. Эта информация содержалась в официальном сообщении банков, и де-юре всего семь банков признали господство над европейским рынком акций. Представители банков на протяжении последних месяцев не раз проводили переговоры за закрытыми дверями; за ходом событий следит одна из ведущих лондонских адвокатских контор. Конкуренция со стороны создаваемой ими системы, как считают инициаторы, приведет к снижению сборов и соответственно к увеличению числа сделок. А от этого выиграют многие миллионы людей, держащих свои сбережения в пенсионных или инвестиционных фондах, поскольку совершение сделок станет обходиться фондам дешевле. Однако в нашем понимании такие утверждения со стороны банкиров не более чем PR, направленный на то, чтобы вывести большую часть акций европейских компаний из биржевого оборота на внебиржевой рынок, который контролируется властями традиционно в меньшей степени. Новой системе почти гарантированы солидные обороты. По нашим оценкам, рыночная капитализация эмитентов новой ТИС составит порядка $ 5 млрд. Тот факт, что банки пошли на затраты по созданию единой ТИС, которая выступает прямым конкурентом NYSE-Euronext, говорит о том, что с NYSE-Euronext им не удалось найти общего языка. Остальные биржи не представляют для них большого интереса: LSE сама находится под угрозой поглощения со стороны NASDAQ, а оборот Deutsche Borse незначительный.

ВЫВОДЫ

Как ни странно, биржевая война в ЕС вскрыла все недостатки европейской системы взаимоотношений с инвесторами (IR). На развивающихся рынках СНГ при подготовке регуляторного поля и в стремлении улучшить стандарты отчетности перед инвесторами сегодня часто задаются вопросом о том, что может послужить ориентиром, к которому будет тяготеть национальный рынок. Стремление к стандартам ЕС вполне объяснимо территориальной близостью, однако анализируя события последнего десятилетия в ЕС, их стандарты IR приемлемыми назвать нельзя. Отсутствие громких скандалов в крупных корпорациях на территории ЕС отнюдь не означает того, что с корпоративным управлением все нормально. Рынок акций ЕС остается монополизированным крупными банками, в том числе и американскими. Эти банки уже демонстрируют склонность к внутренним закулисным договоренностям, что указывает на состоявшуюся олигополию. Сможет ли Европарламент в ближайшие годы взять банковскую олигополию на рынке акций ЕС под контроль или просто уничтожить ее, пока не ясно, однако от этого зависит судьба всего фондового рынка ЕС.

bankir.ru

История банковского и биржевого дела (Е. В. Соколов, 2013). Банки и биржи